Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 49

Шубинский помогал старой писательнице, вызывая у нее поток благодарностей. В 1911 году он субсидировал поездку Марьи Сергеевны для лечения на юг. Дата смерти дочери Соколовой неизвестна, вряд ли она, будучи много лет тяжело больной, надолго пережила мать.

Дорошевич, вероятно, стал существенно помогать матери где-то в начале десятых годов. Потому что еще 11 декабря 1908 года она весьма сурово отзывается о сыне в письме к одному из ведущих актеров Малого театра А. И. Сумбатову-Южину, вероятно, бравшемуся походатайствовать за нее: «Что Вы не говорили с Власом Дорошевичем — я понимаю, и счастлива, что так вышло. Ни он бы Вас не понял, ни Вы бы его не уразумели.

Слишком уж он „Terre-à-terre“.

Дочь мою его молчание огорчило, меня же Влас ни огорчить, ни удивить ничем не может. Он для меня совсем-таки не существует! „Так, словно мельканье какое, а не заправдашний человек“, как говорит один из героев Глеба Успенского.

Вы на Вашей нравственной горе и слов-то таких не знаете, какими с Власами Дорошевичами беседуют.

Южины — сами по себе, а Дорошевичи — сами по себе! Так уж от Господа Бога положено!»

Но вот уже в 1913 году она пишет журналисту и переводчику Л. Л. Пальмскому (Балбашевскому): «28 июля исполнилось 45 лет моей литературной работы, ни о каком юбилее я не мечтала и не мечтаю, но кое-кто вспомнил, начиная с Власа, который прислал милейшую депешу из-за границы <…> Когда вернется Влас, мы отобедаем в самом интимном кружке. Это мы с ним решили еще до его отъезда… и я очень рада буду, ежели Вы ближе сойдетесь с Власом. В нем так много хорошего».

С годами сердце его смягчилось. Сближение с матерью произошло за несколько лет до ее смерти. Хотя все было непросто, о чем можно догадаться и по весьма сдержанной надписи, сделанной ею на вышедшем в 1912 году историческом этюде «Северный сфинкс»: «Власу Михайловичу Дорошевичу от автора». Но когда она умерла, он написал некролог, который оценили современники, знавшие о драме его детства: «эти слова обличают большую и прекрасную душу Дорошевича» (Вашков), «любящая родная рука» (Глинский). Перед гробом матери он выжег из сердца давние обиды, в буквальном смысле слова преклонил колени. Он заказал панихиду в Симеоновской церкви, сутки у гроба матери монахини Леушинского подворья читали псалтырь. Тело Александры Ивановны перевезли в Москву и 12 февраля погребли на Пятницком кладбище. Конечно же, по его желанию на белом деревянном кресте над ее могилой была сделана надпись: «Спи спокойно, моя родная». В этих словах слышится просьба о прощении.