Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 468

Последнее ему, мужу двух актрис, было более чем знакомо…

Конечно, спрашивали о том, как он начинает работу над очередным фельетоном и как вообще протекает «творческий процесс». И слышали в ответ разнообразные, порой удивительные подробности. План? Да, он набрасывает план фельетона. Но прежде долго расхаживает по комнате, обдумывает все его части, подбирает остроты и другие удачные выражения, заранее решает, как начнет и чем закончит фельетон. А чтобы создать соответствующее настроение — читает с утра несколько страничек из «Тысячи и одной ночи», пользуясь имеющимся у него полным собранием знаменитых сказок Шехерезады в классическом французском переводе. Или берет другую настольную книгу — «Историю Великой Французской революции». Отвечая на вопрос, за счет чего он добился отмены несправедливых судебных приговоров, личными связями, талантом или какими-то другими путями, объяснял, что в первую очередь здесь сказался рост уважения в обществе к печатному слову. Не меньшее значение имели и доказательность, аргументированность выступления журналиста. Ну и, разумеется, авторитетность его имени в читательской среде.

Наверняка, некоторые из слушателей вели записи во время его лекций. И можно только пожалеть, что пока о них ничего не известно. Михаил Кольцов вспомнил, что «в одной из них он изложил остроумные „двадцать одну заповедь журналиста“, обнимающие собой буквально все стороны этой профессии, вплоть до правил ношения костюма».

Лекции в школе Пильского натолкнули на мысль о книге, посвященной журналистике. Он даже придумал название — «Журналист». По словам Пильского, это должна была быть «полуавтобиография, полумемуары». Конечно же, главной целью было показать, что такое газетный профессионал, как он формируется, какими важнейшими качествами должен обладать. О многом он рассказал в Школе журнализма. Но книга должна была стать концентрацией пережитого, продуманного, прочувствованного на собственном опыте. Можно только пожалеть, что ему не удалось осуществить этот план. Книга, безусловно, стала бы богатейшим вкладом в историю русской журналистики.

Наставляя молодых журналистов, он не уставал повторять:

— Не бойтесь труда и не жалейте себя! Знайте: самые долговечные люди — журналисты.

Увы — состояние его здоровья не внушало доверия к этим словам. Он страдал от тяжелой сердечной болезни, задыхался, с трудом и обязательно при чьей-то поддержке поднимался даже по невысокой лестнице. Во время лекций вынужден был пить специально приготовленный сильно возбуждающий чай. Питье подавалось так часто, что в одной газете появилась карикатура, изображавшая Дорошевича на кафедре в окружении множества стаканов. Подпись гласила: «Продолжение стаканов в следующем номере». И тем не менее он собирался продолжать работу в Школе журнализма, строил планы, думал о новых курсах. Конечно же, помимо возможности наконец-то поделиться богатейшим опытом, его грело и доброе внимание со стороны слушателей. Более того, лекции Дорошевича приобретали популярность, на них стремились попасть и уже зрелые, известные журналисты, литераторы.