Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 447

Еще в 1905 году «Русское слово» перешло на восьмиколонный формат с увеличением листажа до 8 страниц, а с 1907 года — до 12–14 страниц. «Газета перестает быть подсобным предприятием издательства Сытина, — пишет исследователь истории русской печати этого периода, — рост доходов от нее начинает обгонять рост прибылей от прочей издательской деятельности». Тираж газеты с 30 тысяч экземпляров в 1901 году вырос к концу 1914 года до 500 тысяч, а к 1917 году достиг миллионной отметки. Прибыльность определялась ростом доходов от платных объявлений, который в свою очередь был обусловлен популярностью издания. Это был невиданный успех в истории газетного дела в России, обеспеченный европейского уровня модернизацией производства в сочетании с либерально-центристским курсом издания. Вместе с Сытиным в деле участвовали такие крупные пайщики, как «Товарищество печатного дела и торговли И. К. Кушнерева и Ко» (директор-распорядитель А. В. Васильев), «Фабрично-торговое товарищество М. Г. Кувшинова», компания писчебумажных фабрик «В. Говард и Ко» во главе с директором-распорядителем Катуаром де Бионкуром, владелец мукомольных предприятий П. В. Ревякин, московские фабриканты А.В. и П. А. Бурышкины, М. И. Алексеев.

Газета стала феноменальным явлением в общественной жизни, что вызывало одновременно и удивление, и восторг, и жесткую критику. Хлесткому разбору в 1916 году подверг «Русское слово» критик Николай Абрамович. Признавая, что газета, «созданная и руководимая единственным талантливым русским фельетонистом В. Дорошевичем, выросла у нас на Руси в крупный общественный факт», он не мог согласиться с ее «рыночной природой». Претило, что Дорошевич — «при всем его несомненном, порой блестящем таланте фельетониста» — «типичный газетчик», которому «некогда иметь душу, некогда иметь внутреннюю физиономию, некогда питаться идеями» именно потому, что «он в лихорадке внешней сутолоки, он — газетчик». Вместе с тем критик признавал, что это «единственный фельетонист, с которым не скучно, в обществе которого вы не чувствуете себя в компании убогого паяца, все время дергающегося перед вами на веревочке (впечатление, испытываемое при чтении других „фельетонистов“ — О.Л. Д,Ора, Азова, Жакасса, Вилли и др.)», не имеющий «этой дешевой размалеванной физиономии, носитель которой убого притворяется и убого острит, так, что читателю делается за него же неловко». И тем не менее он воспринимается прежде всего как выразитель «низких» интересов, рабски следующий «уму улицы, душе улицы».