Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 428

Были сбиты с толку близкие артисту люди. Порвал с Шаляпиным один из ближайших друзей художник Валентин Серов. Плеханов вернул подаренную фотографию с припиской «возвращается за ненадобностью». Теляковский пишет, что «особенно старались газетные фельетонисты, вроде Амфитеатрова и Дорошевича, не жалевшие ни темперамента, ни красок». Амфитеатров, которого, впрочем, сам Шаляпин не числил в кругу друзей, действительно нашумел — публично заявил о своем разрыве с ним, разослав в газеты «открытое письмо». «В „Русском слове“, редактируемом моим приятелем Дорошевичем, — вспоминал артист, — я увидел чудесно сделанный рисунок, на котором я был изображен у суфлерской будки с высоко воздетыми руками и с широко открытым ртом. Под рисунком была надпись: „Монархическая демонстрация в Мариинском театре во главе с Шаляпиным“. Если это писали в газетах, то что же, думал, передается из уст в уста! Я поэтому нисколько не удивился грустной приписке Серова: „Что же это за горе, что даже ты кончать карачками? Постыдился бы!“».

Дорошевич поначалу молчал, слишком болезненно для него было все происходящее вокруг «Феденьки». Но и духу напрямую объясниться с другом не хватило. А Шаляпин, весь изнервничавшийся, продолжал делать глупейшие заявления для прессы. И Дорошевич не выдержал. 11 февраля в «Русском слове» появляется фельетон «Мания величия».

«Г-н Шаляпин сообщает корреспондентам газет, что на него:

Совершено анархистами покушение.

Это очень шикарно.

Если анархисты на вас покушаются <…>

Ресторанная история.

И у г. Шаляпина не первая <…>

Нельзя же всех, с кем г. Шаляпин имеет ресторанные истории, обвинять в политической неблагонадежности!

Г-н Шаляпин напрасно тревожится.

Немного лавровишневых капель отличное средство против этой мании преследования и против этой мании величия.

Только когда пьешь лавровишневые капли, не надо говорить:

— За республику!

Теперь не время».

Разрыв отношений между знаменитыми друзьями стал в какой-то степени событием общественной жизни, на которое откликнулся «басней» журналист Григорий Альтерзон:

Талант Шаляпинский, конечно, знает всяк, Доказывать то было бы напрасно. Назойливый, газетный шум писак Твердит нам это ежечасно. Из них же первый — Дорошевич Влас… Всех громче был его газетный глас В газетном хоре… Как он писал! С слезой во взоре Описывал он нам, как «Федя» чудно пел, Как он играл, как он смотрел, Как встал, как сел! С тех пор деньков прошло немного. Что с Власом сделалось, скажите ради Бога? Ах, он совсем не тот. (Переменился за ночь!) Похвал заслуженных он «Феде» не поет, Не «Федя» у него, а «Федор», да «Иваныч». И с пеною у рта наш бедный Влас Доказывает тщетно: — В Шаляпине лишь голоска запас, Таланта ж вовсе не заметно. А публика твердит: «Не проведет он нас! Шаляпин гений был и гением остался… Вот Дорошевич… точно… исписался…».                  * * Мораль кратка на этот раз: Не следуй Власову примеру. Коль сердишься — сердись, Но ври при этом в меру!