Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 405

Газета не нуждается ни в ком (из „имен“), держится чудом (мое) — чутьем Ивана Дмитриевича Сытина, пишущего деньги через „ять“, близкого с Сувориным (самим стариком), не стесняющегося в средствах (Дорошевичу, уходящему теперь, предлагалось 48 000 в год и пожизненная пенсия 24 000). Вся московская редакция — РУССКАЯ (единственный в России случай: не только „Речь“, но и „Новое время“, и „Россия“, и „Правительственный вестник“, и „Русское знамя“ — не обходятся без евреев).

„Жизнь русского духа“.

Язык газеты. Ее читатели. Ее внутренняя противоречивость и известная патриархальная косность, благополучие.

Меня приглашает Руманов по своей инициативе.

Это пока — все существенное, что мне нужно иметь в виду».

Блок ошибался: евреи работали и в редакции «Русского слова». Как же без них, в журналистском ремесле весьма способных? Болезненная реакция волнуемого «жизнью русского духа» поэта на массовое явление евреев в общественной жизни, в том числе в журналистике, вписывается в контекст проблемы «евреи в русской литературе и культуре», нашедшей отражение в поднятой Чуковским в 1908 году полемике о том, является ли для еврейского интеллигента, ушедшего в русскую культуру, «русская мелодия» «его мелодией». Вопрос, на который Дорошевич не лучшим образом отреагировал в середине 90-х годов, разросся и стал по-своему мучительным для части русской интеллигенции спустя полтора десятка лет. Здесь можно вспомнить и небезызвестное письмо Куприна Ф. Д. Батюшкову… Что же до существа позиции Блока, то было бы примитивно списывать все на извечный антисемитизм, особенно если не забывать, что в 1911 году поэт вместе с другими деятелями культуры подписал воззвание в защиту Бейлиса.

31 декабря Блок заносит в дневник «дополнения о „Русском слове“» (опять же со ссылкой на Руманова): «„Русское слово“ полагает, что Россия — национальное и ГОСУДАРСТВЕННОЕ целое, которое можно держать другими средствами, кроме нововременских и правительственных. Есть нота мира и кротости, которая способна иногда застывать в благополучной обывательщине. Тревожится — сам Сытин.

Руманов относится отрицательно к социалистам всех оттенков („неразборчивость средств“, „жестокость“, „нереальный нарост“)».

Блока, безусловно, привлекает это отношение к России как к «национальному и государственному целому», которое можно «держать другими средствами». Он чувствует, что это верная позиция. Но одновременно его характерную для эпохи интеллигентскую «левизну» тревожит «нота мира и кротости». А это была сознательная «внутренняя» программа Дорошевича, которую он стремился привить в «Русском слове», — критиковать, но не ломать страну, государство «до основанья». Отсюда и настораживающее Блока неприятие социалистов Румановым. Левые симпатии Блока подтверждает и дневниковая запись от 26 февраля 1912 года: сравнивая «ежедневно конфискуемую и от этого имеющую еще больший успех социал-демократическую» «Звезду» с другими газетами, он причисляет «Русское слово» (вместе с кадетской «Речью») к «консервативным органам» и одновременно высказывает надежду, что газета, «может быть, превратится в прогрессивный орган, если приобретет определенную физиономию, чью — вопрос?»