Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 310

В 1903 году уже не нужен Потресов (Сергей Яблоновский) — «в сентябре срок его контракту», и Дорошевич советует отнестись «к нему так, как женщина к беременности: чем дальше, тем это затруднительнее, но в назначенное время это произойдет совсем и окончательно». Не устраивает его и присутствие в газете философа-публициста Василия Розанова. «Вообще, — подчеркивается в том же письме к Туркину, — по части новых сотрудников — никого. У нас есть редакция. Довольно. Никаких Абрамовых, никаких Розановых, ни под своей фамилией, ни по подложному виду. При первом появлении любого из этих прохвостов — отрясаю прах от ног и телеграфирую о том, что никакого участия больше не принимаю <…> Но нужно хранить ту редакцию, которую создал я».

Время, впрочем, показало утопичность этого желания «хранить редакцию». Сотрудники и авторы менялись, что было вполне естественно. Спустя годы Дорошевич констатировал: «На этом пути сколько приставало и сколько отставало от него литераторов! <…> Но одни уходили от „Русского слова“ вправо, другие — влево». Газета прощалась с ними «не с легким сердцем», благодарила «за пройденный вместе путь», но откровенно заявляла, что «теперь нам не по дороге» и желала успеха, в который не верила. Потому что не хотела «бесплодных жертв, разочарований и тяжких реакций». Но были и сотрудники, которые, несмотря на различные сложности, сумели сохранить свои позиции в газете, в том числе Сергей Яблоновский и Василий Розанов.

К газете тянулись, хотели в ней работать многие. С предложением о сотрудничестве к Дорошевичу пришел знаменитейший фельетонист, многолетний редактор журнала «Стрекоза» и автор острых художественно-публицистических циклов в «Русских ведомостях» И. Ф. Василевский (Буква). В письме к Благову шеф «Русского слова» называет старшего товарища по цеху «настоящим, истинным „королем русского фельетона“, человеком с большим и истинным именем» и выражает «радость работать вместе с таким публицистом, как он». Для него это «фельетонист хорошего тона». С его приходом «мы становимся самой сильной по фельетону газетой». Вместе с тем важно правильно определить «место» Василевского-Буквы в газете, и Дорошевич видит его ведущим провинциальный фельетон: «У нас из провинции много фактов. Нет обобщений, освещения, живого слова». Провинциальная тема не задавалась в газете с самого начала, когда ее вел Н. И. Розенштейн, писавший под псевдонимом Пикквик. Не без раздражения Дорошевич писал Благову: «Г-н Пикквик может прекратить свои ежедневные провинциальные статейки — вследствие крайней их глупости. Пусть дает еженедельный фельетон из провинциальной жизни по понедельникам. Этим тоже освободится место от балласта. Лучше ставить оригинальные корреспонденции». Вообще Благову следует быть решительнее. Неудачные статьи Потресова (Сергея Яблоновского) можно не печатать «не спросясь. Это право редакции». А вот на предложение И. Ф. Василевского Дорошевич ждет от редактора немедленного ответа, ибо это не тот человек, которого можно заставлять ждать. Приход Буквы в «Русское слово» видится «хорошим шагом для нового приобретения симпатий интеллигентских провинциальных кругов и провинции вообще». Не менее важно и то обстоятельство, что «появлением Буквы у нас, как когда-то появлением Боборыкина, Немировича, сглаживается разница между „Русскими ведомостями“ и „Русским словом“, т. е. „Русское слово“ может определенно числиться по либеральному лагерю, хотя и выгодно отличается от „профессорской“ газеты „живостью, отзывчивостью, обилием сведений“ при „отсутствии сухости, черствости“. Речь идет о новом имидже либерального издания, приближающегося „к нашему идеалу газеты: независимой, живой, очень литературной, прогрессивной“». Этой же цели могло способствовать и приглашение экономиста А.И. фон Рутцена, писавшего в «Русских ведомостях». Его статьи, убеждал Дорошевич Благова, помогут «заинтересовать всю земскую Россию».