Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 194

Он даже был готов объявить себя в полиции «бродягой, не помнящим родства». За это полагалось полтора года каторжных работ на Сахалине. После ознакомления таким образом с жизнью каторги он собирался «открыть свою родословную» и выйти на волю, «великолепнейшим образом зная Сахалин». Между тем «Ярославль» покидал Владивосток, и тогда созрело решение, не дожидаясь приезда генерал-губернатора в столицу Приморской области, отправиться на «каторжном» пароходе на Сахалин и там, в Корсаковском порту, попытать счастья, когда генерал-губернаторский корабль завернет на остров по пути на Камчатку. Была и надежда на то, что о полученном из Главного тюремного управления отказе сахалинских чиновников никто не предупредил. Благо молчать об этом отказе согласился и Шидловский, посчитав как службист, что его обязанности ограничиваются только «недопущением» журналиста к контактам с арестантами на пароходе.

16 апреля «Ярославль» отдал якоря в заливе Анива на рейде Корсаковска. Через несколько минут к нему пришвартовался паровой катер тюремного ведомства, на борт поднялись местные чиновники, и в кают-компании, для того чтобы выгрузка прошла гладко, было выставлено традиционное, с обильной выпивкой, угощение для гостей. Увидев поглощавших водку и чавкающих гоголевских персонажей из «Ревизора», от имен и фамилий которых «отдавало прямо Щедриным» (Павлин, Акула-Кулак), Дорошевич решил «сыграть Хлестакова», обратившись к одному из них:

— Когда я смогу осмотреть вверенную вам тюрьму?

Пожалуй, не только по причине верно взятого начальственного тона (пригодился актерский дар!), но и благодаря тому, что солидная фигура журналиста содействовала соответствующему впечатлению, смотритель тюрьмы буквально отрапортовал:

— Когда вам будет угодно!

А тут еще повезло: испортилась телеграфная связь с Александровском, «столицей Сахалина», где находился военный губернатор, у которого надлежало испросить позволение на временное пребывание на острове вплоть до решения вопроса начальником края. Буквально очаровав начальника Корсаковского округа Вологдина, Дорошевич пообещал, что телеграфирует губернатору, как только начнет действовать телеграф. Видя столь благоприятное отношение начальства, непосредственно ведавшие тюрьмами и поселениями сахалинские чиновники, что называется, распахнули перед журналистом все двери. Так в Корсаковске началась его «хлестаковщина»: посещения тюрьмы, встречи и беседы с каторжанами, изучение в подробностях сахалинского быта. Ему «нужно было видеть Сахалин таким, каков он есть. А не прикрашенным для „знатного посетителя“». Нужна «была правда жестокая, но настоящая правда». Поэтому он сразу же взял за правило «молчать, не вмешиваться, не мешать совершаться всему, что совершается обычно, каждый день, когда не боятся нескромного постороннего взгляда». Поэтому он с утра пил со смотрителем Меркушевым водку «лафитными стаканчиками», выслушивая его «отвратительные откровенности и излияния», и шел с ним на «раскомандировку» и «наряд», присутствовал при телесных наказаниях. Потом «ездил на работы или, в той же тюрьме, беседовал с арестантами, с подследственными, в кандальной, в карцерах».