Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 175

С тех пор театр был не только разрешен как тема для общественных дискуссий, но и вообще стал превалировать на газетных страницах, что по-своему раздражало Дорошевича. Поэтому, исходя из понимания газеты как зеркала общественной жизни, он формулирует и более чем определенные требования, касающиеся театральной сферы. Важнейшей темой его театральной публицистики становится репертуар. Что играют на российской сцене? Кто пишет для нее? Фельетон «Тартюфы» открывает целую серию острых выступлений против пошлости, мелкотемья драматургии: «Но разве наши драматурги затем пьесы пишут, чтобы истина восторжествовала?

Пьесы пишутся для гонорара.

Драматургу приходится считаться с требованиями цензуры, дирекции, комитета…»

Дорошевич мечтает о другом театре, может быть, похожем отчасти на венский Бургтеатр, в котором он побывал летом 1895 года:

«Театр — кафедра, театр — трибуна.

То, чего мы еще не знаем».

Он видит, что «немецкие драматурги живо откликаются на все запросы дня» и считает, что Людвиг Фульд, пьеса которого «Потерянный рай» идет там с большим успехом, «среди них имеет полное право на место в первых рядах». Рабочее движение в Западной Европе набирало силу, и Дорошевич отдает должное сюжету пьесы — «все тому же жгучему, обостренному на Западе вопросу: борьба между королем — капиталом и его непокорным подданным — трудом».

И тем не менее он признает, что и «немецкие драматурги, с самим Зудерманом во главе, принуждены порой отдавать свой долг бюргерским требованиям». Антибуржуазность публицистики Дорошевича на рубеже столетий, с соответствующей этому периоду терминологией, — это не только в известной степени дань назревшим и одновременно модным социальным «запросам времени». В ее основе протест против «могущества рубля над талантом», против потребительского отношения к искусству со стороны сытого обывателя, заплатившего 10 франков за билет и желающего, «чтобы за эти деньги торжествовала не только добродетель, но чтобы и порок раскаялся и превратился в добродетель» (VIII, 55). Психология буржуа, его эстетика — предмет постоянных атак публициста в этот период. Начавшиеся со времени сотрудничества в «Одесском листке» поездки в Европу дают обильный материал для такого рода критики. Смерть в мае 1902 года художника Жана Констана и годом ранее импрессиониста Анри Тулуз-Лотрека станет поводом для острых выпадов против буржуа, «который любит, чтобы на стене было этакое „веселенькое пятнышко“», и в целом против общества, в котором художник «входит в огромную славу» лишь после смерти.