Читать «Вице-император (Лорис-Меликов)» онлайн - страница 48

Сам Эдуард Степанович, еще в Одессе бывший советником Воронцова не в одних только медицинских вопросах, с каждым месяцем обретал все большую силу и влияние. Воронцов после даргинской переделки стал заметно сдавать. Люди блистательные, избалованные удачливой судьбою при встрече со старостью теряют волю, становятся мнительны и капризны, и хотя воспитание не позволяет обнаруживать слабость и растерянность перед внезапной бедой, они судорожно вцепляются в рукав любого шарлатана, намекающего на свою власть над недугами. Шарлатаном в полном смысле этого слова Андреевский не был, но пользу из своего положения извлекал немалую, поговаривали даже, что он и взяткою не брезгует. В отношениях с доктором Лорис был, как и со всеми, осторожен и приветлив, не позволял себе участвовать в сплетнях по поводу корыстолюбия Эдуарда Степановича, и тот проникся к нему некоторой симпатией. Глаза и уши Воронцова, он не топил молодого адъютанта в глазах патрона, но и к персоне наместника не подпускал, полагая, что со временем светлейший князь сам сумеет оценить этого офицера.

Однако ж война есть война, и настает момент, когда пустеет адъютантская во дворце наместника. К лету 1848 года штаб армии разработал серьезную операцию в Дагестане. Шамиль обосновался в ауле Гергебиль, откуда совершал набеги на прикаспийские давно покоренные области Дагестана и грозил большими неприятностями для нашей крепости Темир-Хан-Шура. Искать некогда главный город Дагестана на современной карте бесполезно – сейчас он называется Буйнакск.

Командовал Дагестанским отрядом знаменитый генерал князь Моисей Захарович Аргутинский-Долгоруков, родной племянник армянского патриарха Иосифа Аргутинского, к фамилии которого за великие заслуги перед русским престолом Александр I прибавил старинное княжеское прозвище. По Кавказской армии ходили легенды о неустрашимости генерала, но еще больше – о его причудах. Держался он со всеми старым добрым барином, кстати, и старость его была тоже легендою – князю только-только перевалило за пятьдесят. Но он, рано поседевший в боях, иссеченный на южном солнце морщинами, всем видом своим изображал дремлющую древность. На военных советах он тихо посапывал, иногда даже легкий храп издавал, и безнадзорные офицеры давали полную волю своим стратегическим фантазиям. Вдруг старик вскакивал с места и совершенно ясным, бодрым голосом излагал полную диспозицию предстоящего боя. И тут все поражались тому, что все-то он сквозь собственный храп слышал, ни одно разумное предложение не миновало его чуткого уха.