Читать «Виргинцы. Книга 1» онлайн - страница 28

Гарри рассказывал все это на свой лад, сопровождая повествование множеством восклицаний, как свойственно юности, и отвечая на вопросы, которые то и дело задавала ему баронесса. Почтенная дама, казалось, готова была слушать его без конца. Ее любезная хозяйка приходила сама, присылала дочерей спросить, не хочет ли она прокатиться, погулять, выпить чаю, сыграть в карты, но госпожа Бернштейн отказывалась от всех этих развлечений, говоря, что беседа с Гарри доставляет ей несравненно больше удовольствия. В присутствии членов каслвудской семьи она удваивала свою нежность, требовала, чтобы

Гарри пересел поближе к ней, и то и дело повторяла, обращаясь к остальным:

— Тшш! Да замолчите же, дорогие мои! Я не слышу, что говорит ваш кузен!

И они уходили, старательно сохраняя веселый вид.

— Так вы тоже моя родственница? — спросил простодушный юноша. — Вы, по-моему, гораздо добрее остальных моих родных.

Они беседовали в зале, отделанной дубовыми панелями, где владельцы замка уже больше двухсот лет имели обыкновение обедать в обычные дни и где, как мы уже говорили, висели фамильные портреты. Кресло госпожи Бернштейн стояло как раз под одной из жемчужин этой галереи, шедевром кисти Неллера, изображавшим молодую даму лет двадцати четырех в широком роброне времен королевы Анны — рука покоится на подушке, пышные каштановые локоны откинуты с прекрасного лба и ниспадают на жемчужно-белые плечи и очаровательную шейку. У ног этой обворожительной красавицы сидела старая баронесса со своим вязаньем.

Когда Гарри спросил: "А вы тоже моя родственница?" — она ответила:

— Этот портрет написал сэр Годфри, воображавший себя лучшим художником мира. Но он уступал Лели, написавшему твою бабушку, мо... миледи Каслвуд, жену полковника Эсмонда. Уступал он и Сэру Антони Ван-Дейку, который написал вон тот портрет твоего прадеда — на портрете он выглядит куда более благородным джентльменом, чем был в жизни. Некоторых из нас пишут чернее, чем мы есть. Ты узнал свою бабушку вон на том портрете? Таких прелестных белокурых волос и фигуры не было ни у кого!

— Наверное, какое-то чувство подсказало мне, чей это портрет, — и еще сходство с матушкой.

— А миссис Уорингтон... прошу у нее прощения: она ведь, если не ошибаюсь, называет себя теперь госпожой Эсмонд или леди Эсмонд?

— Так называют матушку в нашей провинции.

— Она не рассказывала тебе, что у ее матери, когда она вышла за твоего деда, была еще одна дочь — от первого брака?

— Никогда.

— А твой дедушка?

— Нет. Но в своих альбомах, которые он дарил нам с братом, он часто рисовал головку, похожую на этот портрет над креслом вашей милости. Ее, виконта Фрэнсиса и короля Иакова Третьего он рисовал раз двадцать, не меньше.

— А этот портрет над моим креслом тебе никого не напоминает, Гарри?

— Нет, никого.

— Вот назидательный урок! — вздохнула баронесса. — Гарри, когда-то это лицо было моим, — да-да! — и я тогда называлась Беатрисой Эсмонд. Твоя мать — моя сводная сестра, мой милый, и она ни разу даже не упомянула моего имени!