Читать «Вильям Федорович Козлов Три версты с гаком» онлайн - страница 159
Вильям Федорович Козлов
— И ты знала, что у нас будет ребёнок?
— Конечно.
— Почему же ты мне не сказала об этом раньше? Там, в Смехове?
— Я не была уверена, что ты обрадуешься, а я… Я очень хотела ребёнка.
— Неужели теперь до конца жизни не простишь?
— Я уже простила, — сказала она и, помолчав, добавила: — И очень рада, что ты приехал.
Артёму захотелось обнять её, хотя бы на миг прижать к себе. Она по глазам догадалась о его намерении и покачала головой.
— Мне сейчас малышку кормить… А ты только что с дороги. Я слышала по радио, везде грипп свирепствует.
— Азиатский или африканский, — сказал Артём. — В Нью—Йорке, я в газете читал, тысяча человек погибли.
— Ну, вот видишь.
— Таня, — сказал он. — Я за тобой, то есть за вами приехал.
Дверь приоткрылась, и пожилая женщина в белой косынке, взглянув на Артёма, сказала:
— Танечка, твоего крикуна уже принесли.
— Можно мне на собственного сына хоть взглянуть? — спросил Артём.
— Ещё насмотритесь, — усмехнулась женщина.
5
Артём все ещё не мог опомниться. Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын. Добираясь сюда, к Тане, он все на свете передумал. Готов был поверить в любую страшную болезнь, но то, что у него здесь должен родиться сын, такого и в голову не приходило! Сейчас–то он вспоминает, что ведь на его глазах происходили с ней перемены. Когда на лбу и щеках появились светло–коричневые веснушки, он, помнится, смеясь, сказал:
— У всех людей веснушки весной, а у тебя осенью высыпали…
Она лишь долгим взглядом посмотрела на него и ничего не ответила. И потом часто он ловил её задумчивый, отрешённый взгляд… Он даже помнит, как однажды она хотела с ним серьёзно поговорить…
Это было в один из тех тёплых осенних дней, когда они вместе ходили в школу. Таня молча шла рядом. К волосам её прицепился маленький лист. Артём рассказывал что–то смешное, но она не слушала. И он, обиженный, замолчал.
— Артём, — немного погодя, спросила она. — У тебя никого–никого в Ленинграде нет?
— Ты, конечно, имеешь в виду девушек? — рассмеялся он. — У меня целый гарем… — И, заметив, что она нахмурилась, прибавил: — В этом гареме ты будешь царицей!
Он хотел обнять её, но она оттолкнула его руку. И глаза у неё стали ещё более отрешёнными.
— И зачем ты только приехал сюда, Артём?.. — с грустью сказала она.
Она всегда ревновала его к Ленинграду. Стоило ему заикнуться про свою городскую жизнь, как Таня сразу настораживалась. И потом подолгу была неразговорчивой и задумчивой. Ему тогда и в голову не пришло, что эта глупая шутка могла больно ранить её. А он, довольный, счастливый, шутил, острил и совсем не пытался разобраться, что творится у неё в душе… Если бы знал, что она ждёт ребёнка! Разве случилось бы подобное? Да он на руках бы носил её. Но увы, мужчина узнает о своём будущем ребёнке только от женщины…
Обо всем этом думает Артём, шагая по улице из роддома рядом с притихшей Таней и неразговорчивой и строгой Зоей. Стоит мартовская оттепель. И сюда, через Уральский хребет, добралась весна. Солнце растопило на улице слежавшийся наст, повсюду звенит, дробится капель, ноздреватый снег разъезжается под ногами. Руки Артёма бережно прижимают к груди тугой синий свёрток с кружевной пелеринкой. Свёрток посередине перевязан пушистым шарфом. Свёрток негромко посапывает. Артём косит глаза на свою драгоценную ношу, и губы расползаются в улыбке. В этом свёртке его сын. Только мельком он увидел сморщенное, с открытым ротиком и плотно зажмуренными глазами существо, но уже переполнился к нему нежностью. Двумя пальцами он потихоньку приподнимает угол одеяла, но, поймав укоризненный Танин взгляд, со вздохом опускает.