Читать «Вильям Федорович Козлов Три версты с гаком» онлайн - страница 142
Вильям Федорович Козлов
Артём стоял за хлебом и подсолнечным маслом, однако, когда подошла очередь, взял бутылку «Столичной».
— Зайдём ко мне? — предложил он Володе.
— Чего я у тебя забыл? — удивился тот.
Артём с сожалением взглянул на бутылку и вздохнул.
— Один я не пью, а вот за компанию…
— Я тоже один ни–ни, — сказал Володя. — Нет интересу.
— Ну так как? Зайдём?
Дребезжащая дверь на тугой пружине то и дело хлопала: в магазин входили все новые и новые покупатели. И каждый прихватывал с собой изрядную порцию клубящегося паром холода.
— Я за папиросами… — заколебался Володя.
— У меня есть.
Они вышли из магазина. Метель повсюду намела сугробы. От домов к калиткам тянулись неширокие, расчищенные от снега тропинки. У аптеки вымахал сугроб вровень с крышей. Небо поголубело. Заиндевелая водонапорная башня была окутана испариной. Холод отпустил, и снег под ногами уже не визжал так остервенело.
Дома Артём быстро приготовил закуску: открыл банку шпрот, нарезал розоватого шпига, выставил банку маринованных огурцов.
— Поджарить яичницу с салом? Володя не возражал.
В доме он не был таким самоуверенным, как обычно. Долго у порога обметал бурки, пошаркал подмётками по половичку. Повесив на вешалку полушубок и шапку, достал из кармана расчёску и завертел головой, разыскивая зеркало.
— Нет, понимаешь, — улыбнулся Артём, хлопоча у стола. — Не обжился ещё как следует.
Володя пригнулся у стеклянного буфета, у которого всякий раз прихорашивалась Машенька, и стал водить расчёской по курчавым светлым волосам. Потом подошёл к картине, хотел было поднять холст, но, взглянув на хозяина, смутился и спросил:
— Можно поглядеть?
Артём кивнул. Володя долго смотрел на портрет, потом восхищённо покачал головой: дескать, ну и ну! Широко улыбнулся и с уважением посмотрел на Артёма.
— Здорово похожа… Машка–то Кошкина!
Портрет Гаврилыча — он все ещё был незакончен — Артём повернул к стене, и Володя, видевший это, ничего не сказал, но по лицу его скользнула тень.
— Это не Танин портрет, — сказал Артём, сообразив в чем дело. — Вот тут у меня есть наброски… — И протянул альбом.
Володя присел на скамейку у печки и, с осторожностью переворачивая листы, подолгу разглядывал каждый рисунок. Половина альбома была посвящена Тане, а половина — Гаврилычу. Дойдя до него, Володя удивился:
— Гляди–ка, Васька! С топором, с рубанком… С собакой. Нашёл кого рисовать!
— Ты его не знаешь, — сказал Артём.
— Ваську–то плотника? Да кто его не знает…
— Я хотел сказать, ты знаешь его лишь с одной стороны…
— Ваську–то? Да его с какой стороны ни поверни…
— Садись к столу… — пригласил Артём, доставая из буфета две рюмки.
Артём разлил в высокие гранёные рюмки холодную водку, положил на хлеб огурец. На сковороде шипела и взбулькивала яичница.
— Вздрогнем? — сказал Артём, поднимая рюмку. Тостов произносить он не умел, да и Володя вряд ли удержался бы от смеха, если бы Артём вдруг торжественно и напыщенно произнёс: «Я поднимаю эту рюмку за тебя, Володя Дмитриенко! За то, что ты оказался настоящим парнем и спас мне жизнь!»