Читать «Взгляд изнутри. Девочка» онлайн - страница 72

ГЛАВА 9

РЕАНИМАЦИЯ. СУЩНОСТЬ УВИДЕННОГО, НЕ ЗАВИСИТ ОТ ФОРМЫ.

Каждый стебелек имеет ангела, который наклоняется

К нему и шепчет: расти, расти...

Талмуд

Напротив Сумского рынка спал бомж. Спустя несколько лет бомжи попрут, как квашня из бочки. Самостийность и демократия поставят под их знамена и мужчин и женщин из всех классов социализма: рабочих и крестьян. А сколько разнообразных, интересных и ярких бомжей даст прослойка - интеллегенция - пока и представить трудно. Доценты, профессора и лауреаты будут дружно, "одной струей" мочиться в подъездах, иногда пытаться брать поздних прохожих на "гоп-стоп" и христарадничать. Но пока спал один.

" Долгое время перед въездом в Бомбей стоял нищий. Ему иногда кидали рупии, иногда кусок хлеба, иногда ничего, а иногда били палкой. Но нищий стоял. И когда он умер, и стоять, естественно, не мог, жители Бомбея, настолько привыкшие к его присутствию на въезде в город, решили поставить ему на этом же месте памятник. Экскаватор, рывший яму для фундамента, первым же ковшом откопал клад, размеры которого позволили бы нищему купить часть Бомбея" - рассказывал Никифорович, сверкая белозубой улыбкой, - " Когда- нибудь и я за ним копну, но это еще не скоро. Мой нищий бомж помирать еще не собирается - очень здоров. Как - то осенью напился "бормотухи" и упал лицом в лужу, да так и уснул. А ночью ударили заморозки, и лужа замерзла. Бомж утром проснулся, а встать не может - волосы примерзли. Волосы обрезали, да не в этом дело - другой бы заболел, может, и помер бы, а этот даже не кашлянул".

Анатолий Никифорович Большаков - директор Сумского рынка лечился у папы в отделении от какой- то "мелочевки". Тяжелым он никогда, не имея в виду массу его тела, не был. Об отце и его коллективе уже шла хорошая молва, как о лечебном и диагностическом подразделении. И хоть в узком кругу госпитальных врачей Грицюк и называл его отделение - "фабрика смерти имени майора Бычкова", это было не так, и все это понимали. В отделении была смертность меньше, чем в таком же отделении центрального госпиталя им. Н. Н. Бурденко, и значительно меньше, чем в местной областной клинической больнице.

Большаков (в дальнейшем будем называть его Никифорович, как он сам хотел) попросился на лечение сам и отец, считая знакомство перспективным, его взял. На своем рынке он навел хороший порядок. Было чисто, за каждым рядом торгующих присматривал бригадир, контролируя цены и тормозя готовую разразиться склоку между покупателем и продавцом, а иногда и между самими продавцами, желающими занять более выгодное место, ближе к потоку людей. Они так же следили за тем, чтобы не было притеснений приезжавших торговать крестьян с области, залетевшими с Кавказа, но уже считающих себя местными, орлами, только не теми, которые летают, а теми, что "гав.." глотают.

Он был щедрый мужчина, и завалил отделение цитрусовыми и колбасой, да так, что от последней уже отказывался щенок "Московской сторожевой", которого купил папа, находясь на очередной учебе в Москве. Единственное, что папа не знал о нем ничего, то есть, кем он был до занятия должности директора рынка, где родился, откуда и т. п. Но, как говорится, если обнажился - то уже навязчив, поэтому отец особенно не настаивал. Маленькая странность была и в том, что он попросился находиться в отцовском кабинете, хоть отец предлагал ему одноместную палату с удобствами и телефоном, которая была значительно комфортнее, чем кабинет отца. Нет - или у вас, или не лягу вовсе.