Читать «Весь свет» онлайн - страница 4

Нет, там не было в те дни боевых сражений, линия фронта к тому времени отодвинулась далеко на восток, к Волге. То, что произошло, в приказе Гитлера именовалось «мерами возмездия». Жители этого поселка были «виновны» в том, что многие из них оказались родственниками членов чешского антифашистского легиона и подозревались в содействии партизанам. Когда весной 1945 года советские воины-освободители пришли сюда, их молчаливо встретили лишь несколько чудом уцелевших сосен...

Ныне Лидице, чья судьба сродни белорусской Хатыни, выстроена заново, красивая, благоустроенная, зеленая. Она так и называется — Новая Лидице, чтобы молодые люди знали и помнили, что была когда-то и старая Лидице.

Война оставила на теле земли много ран и шрамов. За 30 лет, минувших со дня ее окончания, большинство их зажило и зарубцевалось. Уже далеко не каждый, даже из воевавших, сможет признать в заросшей выемке где-нибудь на лесной опушке бывший солдатский окоп.

Но тысячи монументов, обелисков, мемориальных досок, воздвигнутых заботливыми руками человека в честь подвигов, так же как и специально оставленные им для потомков живые свидетельства тех военных лет, как, например, Дом Павлова в Волгограде, ставшие символами беззаветной воинской храбрости, многие тысячи ухоженных братских могил, усеявших землю от Подмосковья до Парижа, — это тоже следы войны. И если верить археологам, которые утверждают, что ничто не исчезает бесследно, они долго будут напоминать людям о том героическом времени.

А есть еще более крепкая память — память сердца. Именно она побуждает каждый год юношей и девушек отправляться в походы дорогами отцов, по местам боевой и трудовой славы нашего народа, разыскивать безымянных героев войны. Именно она позвала в этом году миллионы молодых людей не только в нашей стране, но и во многих других братских странах социализма на заводы и фабрики, на поля и фермы, к станкам и машинам отработать и «за того парня», не вернувшегося 30 лет назад с войны. А в день 30-летия Победы память сердца привела нас с живыми цветами к могилам наших отцов, старших братьев и сестер, отдавших свои жизни за то, чтобы жили мы, заставила нас низко, в пояс, поклониться поныне живущим героям.

Кое-кто из наших явных и скрытых врагов, которых еще немало, предпочли бы, чтобы эта память притупилась. «Спустя 30 лет, — писал, например, некий Карл Штрем на страницах выходящей в Гамбурге ультраправой газеты «Вельт», — ни одного человека, ни один народ, ни одно государство нельзя отождествлять с прошлым». А посему, если следовать логике «Вельт», какой смысл ворошить это прошлое? Зачем, мол, вспоминать, что именно гитлеровский фашизм ввергнул человечество в пучину самой разрушительной из всех войн, какие только знала история? Стоит ли вновь вытаскивать на свет преступления нацистов — пытки, злодеяния, убийства, массовые истребления людей, напоминать о местах, где они совершались, таких, как Заксенхаузен и Дахау, Бухенвальд и Освенцим, Треблинка и Майданек, Равенсбрюк и Варшавское гетто, Лидице и Хатынь?