Читать «Весь свет» онлайн - страница 116

Сколько же осталось аборигенов? По одним источникам — 60 тысяч, по другим — 40 тысяч. А на самом деле никто точно не знает. Ведь до недавнего времени при переписи населения их вообще не учитывали. Одно очевидно — аборигенов становится все меньше.

«Мы уходим» — так назвала свой первый сборник стихов Кэтлин Уокер.

Отсюда улетел орел, Отсюда ушли и эму и кенгуру. А теперь уходим и мы...

В книге десятки стихов. О том, чему они посвящены, можно судить по заглавиям: «Мы уходим», «Цветной пояс», «Обездоленные», «Белый и черный», «Плач о мертвых». Одна тема и один полный горечи недоуменный вопрос: почему в этом мире так много жестокости и несправедливости?

Вот стихотворение о знаменитом художнике-аборигене Альберте Наматжире, который прошел путь от погонщиков верблюдов до всемирно известного живописца и был удостоен звания академика живописи. Умер он в резервации для аборигенов, забытый когда-то лебезившими перед ним меценатами. На его могильной плите высечена надпись: «Первый из аранда, достигший славы».

«Он был гордостью Австралии, — говорит Кэтлин Уокер, — а отношение к нему было ее позором».

Но что толку от почестей и от поклонов! Ты попался в капкан насажденных законов, соблюдя тот закон, что всегда чтило племя: «Нужно всем, что имеешь, делиться со всеми». С легким сердцем они загубили кумира — Значит, лживой была их хвала, Наматжира!

Сборник «Мы уходим» вышел в 1964 году. И сразу успех. Семь переизданий за семь месяцев! Такого еще не бывало у других поэтов Австралии. Люди читали стихи Кэтлин Уокер, вглядывались с любопытством в портреты первой поэтессы-аборигенки, читали короткую биографическую справку: «Родилась в 1920 году. С 13 лет работала прислугой. Во время второй мировой войны служила в армии телефонисткой. Потом училась в школе для взрослых и кончила курсы стенографии. Имеет двоих детей...»

Кэтлин Уокер стали узнавать на улице. И неудивительно, что во время демонстрации у здания парламента в Канберре вездесущие корреспонденты сразу же окружили ее. Было это десять лет назад. Представители аборигенов собрались у белого парламентского дворца с транспарантами, на которых можно было прочитать: «Мы не сыновья, а пасынки австралийского общества!» На некоторых транспарантах была изображена перечеркнутая крест-накрест цифра 127. Это означало требование отменить оскорбительную дискриминационную 127-ю статью конституции, исключающую аборигенов из числа граждан страны. Демонстранты скандировали: «До-лой ре-зер-вации!»

— Послушайте, Кэт, — обратился к ней один из корреспондентов, — вы-то ведь не живете в резервации?

— Лишь по специальному разрешению за то, что во время войны служила в армии. По специальному разрешению! Вы понимаете, как это унизительно?

— Но говорят, ваш отец был белым?

— Это не имеет значения. Важно, что я сама считаю себя аборигенкой. Впрочем, мне не раз напоминали об этом и другие. В юности я мечтала поступить в школу медицинских сестер или хотя бы работать сиделкой в больнице. Мне отказали из-за цвета кожи. Это был один из первых уроков, и я запомнила его на всю жизнь.