Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 46
Николай Егорович Мординов
На прощание Егордан дал Дмитрию немного чаю и табаку «на всех».
— Сразу заткну им рты гостинцами, если ругаться будут, — заявил Дмитрий. — Разожму эту руку — чай, другую — табак! Чего им еще надо? Ох, и соскучился я по вас! Промах дал, что родился братом Федота! Ну и скука с ним! Может, все-таки придешь к нам жить, а?
— Иди лучше ты к нам, — предложил Егордан.
— Далеко.
— А нам что же, ближе?
Дмитрий задумчиво прищурился и ответил:
— А в ту сторону ниже, легче ходить… У нас и вода лучше.
— Да у вас там ржавая вода.
— Опять же выгода! — обрадовался Дмитрий. — Чаю не надо!
Потом он порядком насмешил Егордана и Никитку, искусно передразнивая своих товарищей по артели, показывая, как каждый из них возмутился бы, узнав о его желании перейти в шалаш Лягляров.
Наконец Дмитрий ушел к своим — «затыкать рты» гостинцами.
Два дня подряд шел сильный дождь. Егордан и Никитка разводили костер у самого входа в шалаш. Отцу и сыну никогда не было скучно, они подолгу оживленно беседовали. К тому же их часто навещал Дмитрий.
В эти дни Егордан был доволен судьбой. Благодаря заботам русского фельдшера Боброва он вполне оправился от долгой и опасной болезни. На ровном и обильном травой Киэлимэ его коса срезала не меньше, чем в прежние годы. Сидя с сыном и поглаживая оленьи шкуры, полученные от Федора, Егордан весело говорил:
— На зиму сошью себе из этих шкур доху и буду подсмеиваться над морозом. А на подать царю вот… — И он вытаскивал из-за жердинки шалаша бережно завернутую в тряпку пятирублевую бумажку и усмехаясь добавлял: — Обеспечили на целый год и себя и бедного царя…
Наконец выдалось вёдро.
Однажды Никитка пришел в шалаш раньше отца, чтобы вскипятить чай. Егордан остался на покосе.
После дождя солнце пекло особенно жарко. Быстро подсохшее сено хрустело под ногами, как первый снег.
Никитка развел костер из сучьев и подвесил на палку котелок с водой. Свою новую рубаху мальчик снял и разложил на земле. А сам отправился за топливом в заросли ивняка. Собирая хворост, он что-то беззаботно напевал, то и дело подпрыгивая и всячески стараясь выразить довольство всем на свете. В груди у него было свободно, в голове светло, на душе легко.
Вдруг Никитка услышал топот лошадей; казалось, где-то несся целый табун и будто бы кто-то с треском рвал огромное полотнище. Удивленный мальчик выбежал из кустарника… и уронил собранный им хворост…
Буйно горел его шалаш, поднимая к небу огненные крылья, словно хотел оторваться от земли и улететь.
Никитка бросился туда. Он падал, вновь поднимался и бежал, бежал к шалашу.
А из шалаша во все стороны торчали огненные стрелы. Красные, желтые, белые, они, как живые, устремлялись ввысь, наклоняли свои острия, бросались друг на друга, расходились в разные стороны и опять кидались в битву. Брызгами летели тысячи искр и гасли на лету, но на смену им взлетали новые, а по жердям ползли, извиваясь и вытягиваясь, огненные черви, сверкая медными, золотыми и серебряными жилками. Вокруг шалаша летали тысячи огненных бабочек. Шалаш все вытягивался вверх, будто хотел своими широкими огненными крыльями коснуться синего неба.