Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 377

— Чего с ними спорить, когда они из грязи в князи лезут…

Прежде так говорили богатеи, если кто-нибудь из батраков позволял себе возразить хозяину. Забываться уже стала эта еще совсем недавно часто употреблявшаяся в наслеге поговорка. Тем большее возмущение в народе вызвала она сейчас.

Поднялся шум:

— Бандитом был, бандитом и остался!..

— Нас оскорбляют! Теперь советская власть, теперь народ правит!

И тут же почти всем наслегом, включая верующих, проголосовали за передачу часовни. Так неожиданно разрешился этот вопрос.

За какую-нибудь неделю молодежь и наслежные активисты очистили часовню от мусора, отремонтировали там печи, вставили окна и открыли клуб да еще нечто вроде читальни при нем.

С тех пор в Талбинском наслеге стали организованно проводить революционные праздники, ставить спектакли, делать доклады.

Угрюмо, скрытно, а потому особенно люто возненавидел бывший белогвардеец, а ныне заведующий школой Поликарп Петрович Силин своего молодого учителя.

Никита платил ему тем же, но у него не было ни образования, ни педагогического опыта, а природная горячность только портила дело. Криво улыбаясь и глядя куда-то в сторону, Силин кидал Никите два-три насмешливых слова, всячески подчеркивая свое презрение к нему.

«Бандит! Сколько наших погубил!» — бывало, хотелось крикнуть Никите и ударить кулаком по столу.

Но тот ведь был амнистирован и мог подать в суд за оскорбление.

А тут еще ученики из «настоящей школы» повадились на переменах нападать на питомцев «молодого учителя». Забрасывали их снегом, кусками льда, камнями и задирались не на шутку. Никита выходил унимать старшеклассников, но они его не слушали, а иные даже передразнивали и смеялись. Никита говорил об этом Силину, но тот, по обыкновению, лишь криво улыбался и пренебрежительно отворачивался.

Кончилось тем, что ученики второго класса стали отбиваться от нападающих, сначала несмело, а потом все более решительно. Любимец Никиты, черненький десятилетний Кузьма Кыралыров, мелькал на переменах по двору, как стриж. Он метко кидал снежки, ловко подставлял ножку и самоотверженно вступался за своих. А бойкая Александра Звягинцева, острая на язык девочка, тоже по-своему не отставала от Кузьмы. Бывало, раскраснеется круглое ее личико, широко откроются ее карие ясные глазки, и одной удачно сказанной фразой заставит она замолчать десяток шалунов, так что они смущенно стоят вокруг нее и лишь шмыгают носами, не зная, что предпринять.

Некоторое время молодой учитель старался не показывать виду, что он принимает близко к сердцу эту далеко зашедшую игру. Но потом уже не скрывал своей радости, если его ученики побеждали, и явно огорчался, когда они терпели поражение.

Однажды он наблюдал в окно, как нападающие прижали горсточку его ребят к забору в углу двора и засыпали их снегом. Дело дошло до того, что Звягинцева прибежала в школу с плачем: ей запихали за ворот ледышку.

А один старшеклассник оторвал от жеребковой шапки Кузьмы ухо и, кривляясь и размахивая им, дразнил опечаленного паренька. Пять-шесть Никитиных храбрецов были повергнуты в сугроб. Кузьма, оставшись один, отбросил в сторону рукавицы, вскочил на большую кучу снега и сверху ринулся на врагов. Его одноухая шапчонка долго еще мелькала над кучей тел. Но вот повалили и Кузьму, и сразу же несколько человек схватили его за голенища торбасов и поволокли смельчака по двору на спине.