Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 314

— Да что там! — восклицал он, возражая неизвестно кому. — Никита — герой! Сами увидите! Небось уже весь город на ноги поднял.

К утру бандиты плотно обложили лагерь красных, за ночь окопались и теперь стреляли в каждого, кто пытался перебежать от избы к избе.

— Эй, вы! Город уже взят… — кричали они из укрытия.

— Знаем, — соглашался Чуркин.

— А то нет?

— Так то давно известно! Взят красными у Колчака и навсегда.

— Нечего зубы скалить! Сдавайся в плен!

— А ты попробуй возьми!

— Сколько баб ведете городским коммунистам? — доносился голос Никуши Сыгаева.

— Скоро тебя, Сыгаев, в ошейнике поведем! — кричал ему в ответ Афанас.

— Это ты, Матвеев? До тридцати лет все не женился, а теперь сразу сто баб завел!

— И каждая в сто раз умнее тебя! — отвечал Афанас под общий хохот. — А к тебе-то жена не хочет возвращаться: «Дурак и хвастун», говорит…

Никуша, конечно, знал, что все заложницы были переправлены в город. Но, уязвленный хохотом с той и с другой стороны, он продолжал перебранку:

— Знаю, вы и ее и отца моего еще в Нагыле съели. Ничего, скоро я вам за них повытяну жилы!

— Мы с женщинами да со стариками не воюем. Это вы против них герои…

Но шутки шутками, а положение действительно было тяжелое. Федор Ковшов выдал сегодня последнюю муку на похлебку для детей и больных. Уже были убитые. Появились и раненые. Их поместили в средней избе. Бобров и Майыс неотступно находились при них. В той же избе умер грудной ребенок. Рыдания матери, плач ребятишек, стоны раненых, тяжелые вздохи стариков — все это действовало угнетающе на измученных, голодных людей.

К ночи кончился запас воды и дров. Нечем было освещать помещение. Изба и хотон превратились в жуткую берлогу. Только у Майыс мерцал огонек жирника.

— Пить! — умоляли раненые и больные, мечущиеся в жару.

— Воды! — непрестанно хныкали дети.

Наконец Майыс не выдержала. Она схватила медный чайник, стоявший на шестке, и стала привязывать к ручке веревку. Люди мрачно следили за ней. Вот она резким ударом топора вышибла маленькое ледяное окошко в задней стене. В помещение ворвался морозный туман. А она протолкнула чайник наружу, спустила его на веревке и, зачерпнув снегу, втянула обратно. С радостным возгласом подбежал к ней Федор Ковшов и подал ведро.

— Холодно! — кричали те, кто лежал возле окна.

— Пить! Душно! — кричали из дальнего угла.

Наполнив ведро до половины, Майыс плотно заткнула узкое оконце чьей-то дохой.

Быстро растопили снег и поделили между тяжелоранеными, больными и детьми по глоточку теплой влаги. На несколько минут воцарилась тишина. Но потом опять послышались робкие детские голоса:

— Воды! Пить!

К ребятам постепенно присоединялись и взрослые. Шум все усиливался. Тогда часовые, лежавшие снаружи, стали проталкивать в заднее оконце кусочки льда. Превращенные в воду льдинки кое-как могли утолить жажду, но ропот не стихал.

— Холодно! — кричали одни.

— Душно! — кричали другие.

На рассвете при обходе постов был тяжело ранен Воинов. Общее командование перешло к Боброву. Как только огонь несколько ослаб, молодой бесстрашный боец Опанас Тарапата ползком вынес на себе раненного в грудь командира и втащил его в избу. С помощью Тарапаты и Ковшова Майыс перевязала Воинова и уложила его на нары, устланные собранным отовсюду сеном.