Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 124

— Там… в амбаре… В рукаве дохи была половина рысьей шкуры. Где она?

— В кармане! — воскликнул Никитка, в надежде предотвратить что-то страшное, но никто не обратил на него внимания.

Майыс, отворачиваясь, прошептала:

— Не знаю, я там не была…

— Пронюхала!.. Отдала своему любовнику!.. — выдохнул старик.

— На что ему твоя рысь…

— Ах, ты так?! Решила высосать мое богатство! — Голос старика становился тверже и раскатистее. — Никак не дождетесь моей смерти! Все равно ничего не достанется вам, земле все отдам. Все ей…

— На твое богатство я…

Старик не дал ей договорить.

— Как! — вскрикнул он и, подскочив к жене, ударил ее кулаком в спину.

Майыс оперлась одной рукой о земляной пол и вскочила на ноги. Тогда старик пнул ее ногой в живот, и она сильно ударилась спиной и затылком о край невысокой перегородки, разделявшей избу на две половины. Старик поднял обе руки, и его растопыренные пальцы, похожие на корявые корни старой березы, уже готовы были вцепиться в ее пышные волосы. Но Майыс ловко отскочила в сторону и, скрестив над головой руки, крикнула не свойственным ей грозным и властным голосом:

— Не тронь!

Василий спрятал руки за спину так быстро, будто схватился за что-то горячее. Майыс тяжело опустилась на табурет и спрятала лицо в ладони. А старик устало подошел к камельку, сел к нему спиной, стянул с себя рубаху, положил ее на колени и тоже опустил голову.

Потом Майыс стала глухо и часто откашливаться, и вдруг у нее изо рта темной струйкой потекла кровь. Старик взглянул на жену уголком глаза и принял прежнее положение. Воцарилась тишина.

Внезапно дверь распахнулась настежь, и в избу с веселым грохотом полетели поленья. Это Егордан и Дмитрий подвезли на салазках дрова и теперь забрасывали их в дом.

Ворвавшийся в помещение морозный туман и доносящиеся снаружи голоса вывели мальчиков из состояния оцепенения. Они бойко принялись складывать пахнущие морозом и смолой скользкие дрова за печку. Старик отодвинулся от подкатывающихся к его ногам поленьев и приблизился к жене. Тогда Майыс тихо поднялась и стала подбрасывать в камелек свежие поленья.

С Талбы вернулась Федосья с ведрами, наполненными хрустальной водой, и поставила на огонь свой старый чайник.

Наскоро напившись чаю, Дмитрий, Егордан и Никитка уехали в школу. Провожавший их до Талбы Алексей долго еще прыгал на берегу с поднятыми руками и что-то восторженно выкрикивал.

ПРАЗДНИК

Влияние русского фельдшера становилось все более заметным. Теперь уже не было юрты, где его имя не произносилось бы с уважением. Начнут ли блекнуть от засухи первые весенние травы, дожди ли помешают осенней уборке, заболеет ли кто внезапно, дойдет ли слух, что в город привезли новую партию сударских, люди обязательно поинтересуются: «А что говорит об этом русский? Как думает фельдшер?»

Многие по совету Боброва посадили по нескольку картофелин на пробу, отгородили жилое помещение от хотона, стали по праздникам мыться в маленькой бане, пристроенной фельдшером к аптеке.

Да и лечиться стали иначе. Вековечный порядок был таков: заболел человек — прежде всего испробуй свои, не требующие затрат средства: кровь из уха серой собаки, навоз от рыжего вола, отвар из щепочек, отколотых от креста на могиле тезки, цветок подснежника. Не помогли свои средства — зови шамана, чтобы смягчил он гнев бесов, наславших болезнь. Не помог шаман, — значит, не от бесов хворь, а от бога: нужен поп. Богатые, конечно, могли съездить полечиться в улус или в город, а бедняк — тот просто сообщал брату и жене (разве что тайком от детей), на каком пригорке он хотел бы спать вечным сном и кто должен построить для него вечную земляную юрту.