Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 100

Старик скрылся за дверью.

Когда пакет обошел всех и попал в руки Никитки, мальчик предложил:

— Прочту-ка я…

— Нельзя! — испуганно вскрикнул отец и вырвал у него пакет.

Снова он уставился на сургучные печати, но в конце концов протянул конверт сыну и сказал:

— На, попробуй прочесть. Только печати не ломай.

Все принимали живейшее участие во вскрывании пакета, стараясь сделать это как можно осторожнее, чтобы не повредить печати, и переговаривались при этом почему-то шепотом.

Мальчик медленно, с остановками, прочел следующие слова, написанные корявым крупным почерком:

— «Инородцу Егору, сыну Лягляра. Ваш покос Дулгалах я передаю Семену Веселову.

Староста наслега Иван Сыгаев».

Ниже была приложена печать наслежного старосты, закопченная над горящей берестой.

Итак, кочкарник Дулгалах — все, чем жили Ляглярины, переходит к Семену Веселову… Отныне не будет и тех немногих копен сена, которые собирали они на своем жалком наделе.

Второй раз прочли бумагу, третий раз прочли — все было одно и то же.

— Эх, не следовало принимать пакет! — рассуждали бедные люди. — А раз приняли, значит придется выполнять!.. Сердце чуяло, что князь ничего хорошего не пришлет. Но кто мог думать, что он напишет такое!

И на другой день, и на следующий Егордан по нескольку раз доставал пакет и заставлял сына снова читать бумагу. Он надеялся, что, быть может, Никитка прочтет иначе: авось парень ошибся на одно, самое нужное слово. Но все выходило по-прежнему: Дулгалах передается Семену.

На третий день вечером Егордан долго сидел, крепко задумавшись. Внезапно он выпрямился и сказал с решимостью:

— Толстобрюхий и взаправду передал наш покос Семену! Но я им не сдамся, раньше выкошу — вот и все… Пусть делают со мной что хотят…

Появившийся вскоре Семен еще в дверях грозно спросил:

— Ну, господин важный, прочитал ты грамотку?

— Прочитал. Он велит отдать Дулгалах. Никак в толк не возьму, что это значит.

— Я тебе указы объяснять не стану. Одно могу сказать — нет у меня таких прав, чтобы ослушаться княжеского распоряжения. Если он сказал мне «бери», я, конечно, возьму.

— А я не отдам покос! Как мы будем жить, столько душ…

— Пашню не отдаешь?! Покос не отдашь?! Да откуда у тебя такой норов! — закричал Семен. Волнуясь, он вытащил из кармана табакерку, но тотчас же сунул ее обратно.

— Ты сам знаешь, как я беден. Да и детишки вот… Не отдам я покос!

— Коли так, принесу тебе завтра похлеще указ, — пригрозил Семен и сердито хлопнул дверью.

— Вот тоже повадился. Он нам теперь житья не даст. Ой, беда, ой, горе!

Назавтра, как только встали, снова появился Семен. Сняв в дверях шапку, он опять извлек из нее пакет, но уже с изображением трех утиных перьев. Неся конверт в протянутой руке, Семен зловеще сказал:

— На, господин хороший, прими указ своего князя! Это вторая его грамотка. Подкрепить, значит, первую.

— Не приму, ни за что не приму! Какой бы грозный указ ни был, а не страшнее моей нужды.

— Ну что ж, тогда отнесу обратно. Распишись, что не принимаешь грамотку, не подчиняешься князю. Дело пойдет к улусному голове, а грамотка будет подниматься все выше да выше, пока не дойдет до самого царя.