Читать «Верещагин (Кончерто гроссо)» онлайн - страница 61

– Как видишь, родной мой, бывает. Боюсь показаться тебе безумным, но когда я сел за этот Концерт, я как будто под полигон себя отдал. Думаешь, это я писал Кончерто гроссо? Это он писал меня! Он проигрывался в моей жизни, прямо по мне и во мне. Понимаешь ты, о чем я?

Я видел, что не совсем. Еще бы, я тоже не понимал, пока не стал тем самым полигоном! Мне понравилось сравнение, которое только что сорвалось с языка. Да-да, именно полигон, и это на мне идут маневры, изо дня в день, из года в год, по мне идут танки, летает шрапнель. Понимать бы еще, какая цель у командования.

– Сыграй мне что-нибудь оттуда, из Концерта, – вдруг попросила она.

Играть ей я любил даже больше, чем рассказывать. Не было наслаждения сильнее! Нет, все-таки было: когда я ее целовал.

– Ночь, – заколебался я было, – соседи… А, ладно, звук на рояле можно убавить.

– Не забывай, у меня абсолютный слух, – подмигнула она.

– Да помню, помню, – я уже ставил партитуру на пюпитр. Мне не терпелось.

Я сел за рояль, завернувшись в плед, она сидела на топчане все в той же моей рубашке, поджав под себя ноги. Я решил, что сыграю ей первые минут десять. Да, десять минут, не больше. Вступление и первую часть. Но когда я остановился, она стала махать рукой: еще, еще. Меня не надо было упрашивать, я продолжил: играл, напевал, когда не хватало рук и рояля, чтобы показать оркестр, пояснял, припоминал текст «Верещагина»… Так я дошел почти до конца. То есть до конца того, что было уже написано.

– А дальше? – она вся раскраснелась, глаза горели.

– А дальше не идет. Никак не идет, родной мой.

Она вскочила с топчанчика, подбежала босая, обняла:

– Что значит не идет? Не может быть, чтобы не шло. Это потрясающий Концерт, просто потрясающий, Профессор!

– Ты правда так думаешь?

Я мог бы и не спрашивать, я и так видел: правда. Кроме того, я уже знал, что врать она не умеет.

– Скажи мне, – вдруг решился я, – а как ты с ним… ну, когда ты уходишь от меня? Как ты с ним…

Это было совсем про другое, но она сразу поняла меня – и замотала головой: молчи, молчи. Глаза потемнели, лицо напряглось.

– Прости, родной мой, ох, прости, – я и сам был не рад, что начал.

– Ну что ты хочешь услышать?! Что я не могу с ним спать?! Я не могу. И я не знаю, что мне делать с этим.

Она не смотрела на меня. Я молчал. Потом она подняла глаза и посмотрела. Я молчал.

– Я не хочу об этом, – она замотала головой. – Обними меня.

Она могла бы и не просить. Я уже обнимал. Она дрожала, как будто ей было холодно.

– Ты замерзла? Давай-ка я тебе плед…

– Подожди, – она вдруг отстранилась, – ты так и не сказал, что у тебя с Концертом, почему он дальше не идет.

Тут уж я попытался отмахнуться: а, чего там. И, в конце концов, как это можно объяснить?

– Попробуй, ты же профессор, студентам объясняешь, – она улыбнулась.

– Ты не моя студентка, – меня пробил вдруг такой прилив нежности, что я почти застонал. – К сожалению, не моя. Ну, давай попробую объяснить. Понимаешь ли…

И я вдруг рассказал ей, что не давалось мне в «Верещагине». Рассказал как есть. Оказалось, это было так просто.