Читать «Венгерские рассказы» онлайн - страница 69

Щуря глаза, Тараши смотрит на Дунай, на Пешт, раскинувшийся напротив по низменному берегу. Затем, повернувшись снова к Буде, смотрит на остовы ее кварталов, на статую проповедника Гелерта, благословляющего крестом Дунай, на безмятежно синеющие вдали горы и леса и говорит, как бы про себя, тихо и мягко, с внутренним убеждением:

— Нет руки святого Иштвана, нет его короны, Буда в развалинах, но Венгрия осталась, Венгрия жива!

ПЕРЕВОДЧИК ФРИШ

Худой, долговязый парень в брезентовом плаще, роясь среди развалин дома, с трудом вытаскивает из-под груды обломков толстую доску. Деловито ее осмотрев, ладонью загибает торчащие гвозди и кладет доску рядом с балкой, которую, видимо, нашел раньше.

— Зачем вам все это?

Он не понимает вопроса.

— Аз мункаш, нем буржуй…

В этот момент ко мне проворно подходит высокий человек в сером пальто с нашитыми на спине и плечах кусками коричневой клеенки. На его продолговатом, выбритом до лоска лице топорщится угодливая улыбка. Он с изысканной вежливостью приподнимает шляпу, обнажая седую, точно посыпанную пеплом, голову.

— Здравствуйте, пожалуйста. Вам нет нужен переводчик? Я могу, пожалуйста. Я был в России, в плену, пять лет. Моя фамилия Фриш. Вот я могу говорить, пожалуйста, по-русски.

Моментально убедив меня в этом, он оборачивается к парню и начинает с ним быстро переговариваться. Затем с сияющими глазами обращается ко мне:

— Пожалуйста, вот я вам все скажу. Он мункаш — рабочий. Он нет буржуй. Он, понимаете, живет в бункере. Потолок там очень плохой. Надо балку ставить вот так, а доску, пожалуйста, так, — и потолок будет держаться. Хотите, я вам все могу показать в Будапеште? — Не давая мне опомниться, Фриш увлекает меня по улице. — Вот смотрите, все это сделала война. Как много разбито! — Он сокрушенно вздыхает. — Эта улица, пожалуйста, была такая красивая. А вот, пожалуйста. Вот! — восклицает он торжествующе, вытягивая шею. — Смотрите, как красива панорама Буды. Очень сегодня красива.

Мы на берегу Дуная. Напротив — Буда. В лучах ясного солнца, на фоне лилово-синих лесистых гор «королева Дуная» выглядит нищенкой в рубище. Даже заплат нет на ее изодранных каменных одеждах, зияющих темными дырами. Обвалившиеся стены, проломленные башни и купола, скошенные шпили церквей. Не город, а сплошное нагромождение обломков. Кое-где на уцелевших крышах и деревьях прибрежного сквера, как огромные маки, краснеют немецкие парашюты. Густой дым поднимается над округлым силуэтом королевского дворца.

Даже Дунай, отделяющий нас от печальных останков недавно еще прекрасной Буды, и тот кажется унылым и скучным. Монотонно катятся грязноголубые волны, подгоняя плоские хрупкие льдинки. Они плывут, погружаясь в воду то одним краем, то другим, а между взорванными зеленоватыми мостовыми фермами, вздыбленные горбящейся волной, ломаются и несутся дальше все проворнее, звонче.