Читать «Венгерские рассказы» онлайн - страница 14

НАДЬ ЯНОШ — КРЕСТЬЯНИН

Ветер налетает порывами, метет колючий, сухой снег. Голые темнофиолетовые деревья со скрипом призрачно раскачиваются в мутных снежных тучах.

На позициях все притихло. Лишь изредка громко треснет что-то: не то выстрел, не то промерзший сук.

Я с ординарцем Игорем возвращаюсь с передовой на ночлег в село Ловашберень, где расположились полковые тылы. Метель загнала в дома всех, кроме патрульных, выровняла воронки, прикрыла уродство сожженных и разбитых автомашин, залепила пробоины в стенах, повсюду навела чистоту и порядок. Утопая по колена в косых сугробах, долго ищем свободную хату и, наконец, находим ее за окраиной села; тут же начинается старый графский огромный парк и слышен жестяный шелест лохматого кукурузного поля.

Хатенка под камышовой кровлей, низко нависающей над двумя крошечными окнами, закрытыми зелеными жалюзи. Ворота и калитка в высокой ограде, сложенной из булыжника, заперты. На стук сначала выскакивает из подворотни тощая собака с торчащей, как у волка, шерстью и обдает нас незлобным лаем. Затем, звякнув запором калитки, выходит хозяин.

Перед нами коренастый старик с коротким седым чубом на облысевшей голове. Густые черные брови строго сдвинуты под углом. Седые остроконечные усы, будто вырезанные из жесткого меха его короткой тужурки, торчат в стороны. На нем широкие холщевые шаровары, заправленные в высокие сапоги, и длинный синий передник, как у мастерового.

Старик мнет в руке меховую шапку и вежливо, с достоинством кланяется:

— Тэшек, керем, ваша милость.

Прислонясь к косяку калитки, жестами приглашает войти, убедительно повторяя густым и хриплым голосом:

— Тэшек, тэшек, ваша милость.

Двор тесно застроен. Хилые сарайчики, амбары и высокие сооружения на сваях, похожие на клетки; в них видны остатки кукурузы в початках. Под навесом тачка, однолемешный плуг, железная борона, козлы для пилки дров и кузов телеги без колес; колеса, видимо, предусмотрительно сняты и запрятаны до конца войны. Из сугроба торчит задок разобранной рессорной коляски. Сруб колодца покосился; длинный рукав качается и уныло поскрипывает на штыре. Судя по всему, хозяйство когда-то было крепким и солидным, но все давно обветшало, готово развалиться. В сараях и закромах пусто — двери без запоров.

Не надевая шапки, старик настороженно всматривается в нас. Если б мы заглянули еще и в тот укромный хлев, где неосторожно завозилась какая-то живность, он непременно подумал бы, что мы пришли с корыстной целью. Но мы спешим в хату — озябли. Ну и ветер! Срывает вихри снега с крыш. Почти вталкивает нас в сени. Грохоча смерзшимися сапогами, вваливаемся в кухню с низким закопченным потолком. В плитке возле печки копошится огонь, светлыми петушками отражаясь на разрисованных цветами и фруктами фаянсовых тарелках и глиняных горшках, симметрично развешанных на стене.

— Здрасьтите! — обрадованно встречает нас темноволосая, очень стройная девушка с лентами в густых косах.