Читать «Хроника моей жизни» онлайн - страница 38

В мае те же рекреации и то же церковное торжество по случаю сретения иконы Боголюбской Божией Матери. Во второй половине июня и в первой июля – частные экзамены, около 15-го числа торжественный акт с теми же атрибутами, как и в прошедшем году. На этом акте я получил в дар другой экземпляр тех же пиитических правил Байбакова. На другой день нам объявлены разрядные списки: я переведен в числе первых учеников в среднее отделение. Затем отпуск по домам.

В первых числах сентября я был уже во Владимире и готовился слушать уроки по философии, математике, физике и проч.

В среднем отделении нашей семинарии было так же, как и в низшем, три параллельных класса. Мы из 2-го класса низшего отделения в полном составе перешли во 2-й класс среднего отделения.

Преподаватели у нас были: по философии Максим Терентьевич Лебедев, по математике и физике – Михайла Михайлович Соловьев, по французскому языку – Михайла Якимыч Смирнов.

М. Т. Лебедев окончил в 1825 году курс в Петербургской духовной академии под № 8 в первом разряде, но вышел из академии со званием старшего кандидата с правом, однако же, на получение степени магистра по выслуге двух лет. Надобно, впрочем, заметить, что и все прочие перворазрядные воспитанники этого курса, в том числе и Новгородский митрополит Исидор († 1892 год), оставили академию с такими же правами. Какая была этому причина, мне не случилось ни от кого слышать.

Профессор Лебедев слыл у нас серьезным мыслителем, но, к сожалению, не обладал свободным даром слова; притом голос имел тихий и выговор несколько гугнивый, так что на самом близком расстоянии с трудом можно было его слышать. Поэтому его преподавание не приносило для нас большой пользы, тем более что он не всегда своевременно приходил в класс и был к ученикам излишне снисходителен.

Официальным учебником по предмету философии у нас продолжала еще быть система Баумейстера, но на практике она стала уже выходить из употребления. Еще в 1834 году преосвященный Парфений спрашивал Новгородского владыку Серафима: «Что проекты на проекты Устава для духовных училищ?.. А дряхлого Баумейстера не сменяют вышеопытные? А сухий Бургий не на пенсии?» и проч …

Нам профессор давал для изучения составленные им самим, вероятно по руководству академических лекций, записки на латинском языке. У меня сохранились эти записки, тщательно мною переписанные.

Сверх сего, у меня сохранились записки по истории философии, на русском языке. Кем они были составлены, нашим ли профессором или другим кем-нибудь, не помню.

Для домашнего чтения ученикам обязаны были в наше время главные наставники брать из фундаментальной семинарской библиотеки книги под свою ответственность в случае их утраты. Наш почтенный профессор Максим Терентьевич был семейный человек и жалованья в год получал не более 600 рублей ассигнациями (171 рубля 43 копейки серебром); поэтому он остерегался брать из библиотеки ценные книги а старался выбирать, какие подешевле и постарее. Мне, например, досталась из его рук маленькая по формату книжка едва ли не 17-го столетия на латинском диалекте под заглавием «Ius canonicum». Так как эта книга показалась мне не очень интересною, то я положил ее в ящик и крепко там запер, чтобы она не утратилась, а через год или два возвратил ее по принадлежности в целости и сохранности. О собственных же ученических библиотеках в наше время не было и помину. После классных уроков, которые для способных учеников не были обременительны, главное занятие наше составляли собственные сочинения. На эти письменные труды всего более обращало внимание и начальство. Темы для сочинений давал нам только главный профессор. Темы эти были как русские, так и латинские.