Читать «Великое (не)русское путешествие» онлайн - страница 84

Подстерегал меня этот статуй по всей Греции. Вообще, настоящие памятники в Элладе, зачем-то хорошо сохранившиеся, — обычно национально-освободительного содержания. Тут и Моисею бы захотелось морских путешествий. Представляете: парус, ростр, под палубой задушевно поют рабы, табаня. To-се. Нереиды.

Несусь по причалу Пирея. Ищу корабль, лайнер с красивым названием «Александрос Великий». В смысле Македонский. Чей культ в современной Греции, мягко сказать, парадоксален. Это все равно что Смоленщину застроить монументами Гедимина и продавать брелоки и безносые отливки, совершенно непохожие даже друг на дружку. Впрочем, в Элладе лишь по шелому да по сове и Палладу-то от Посейдона отличишь взглядом, и везде, как в Ленмонументскульптуре, носы отбиты разные и культи — то левые, то правые. Не говоря о палицах и трезубцах.

Несусь по причалу.

— «Александр Великий», — ловлю наименее задумчивого на глазок грека. — Александр ваш Великий он райт? — кричу. — Магнус райт?

— Гуд — Александрос гуд! — закатывает глаза спокойный человек. — Александрос — олл райт!

— Эллин, — говорю (дыша, как сенбернар в хамсин). — Эллин, — говорю ему. — Шип, — говорю, — он райт или он смоль, тьфу, лефт? Шип, — говорю, — «Александрос Великос»? Пароходос такой?

— Лефт, — говорит он не спеша, — это там, — и показывает честно влево. — А райт — там! Спасибо, товарич?

— А как же, — рычу, — еще как спасибо.

И рысью в конец причала. Где ровно райт вижу белоснежный лайнер «Александр Великий» с мою ванну величиной. Корабль уже гудит и роет воду, всем хорош линкор, хоть счас на Гидру, я прыг через леера и — впору отдышаться от восторга!

Отдышавшись, закуриваю. Тем временем на молу-причале становится оживленно и, несмотря на увеличивающийся зазор меж бортом и берегом, — шумно. На причале шмыгают смуглые неспокойные люди и что-то кричат; что, не слышно, ибо корабль, несмотря на размеры, оглашенно дудит и все равно, рукой махнуть, языка не знаю. Но танцуют здорово. И пальцами тычут. Я подумал было, что не успел забрать при вылете на мол посадочный свой талон. Проверил билет: нет, все райт. Олл райт даже. Написано «Идра». «Александрос» опять же. Чего ж они там на горизонте так взволнованы? Впереди Эгейское море. Эгея! Теплынь. Плыви, Одиссей, плыви.

Вдруг меня посетило странное предчувствие нечувствительного ощущения. Меня посетило это предчувствие нечувственного ощущения даже не тогда, когда я увидел тоскливо отодвигающийся и уже в дымке, но с мелкими и четкими буквами «Александрос Макед…» и т. д. — борт какого-то речного трамвая, а посетило, когда я подумал, что лефт это слева, райт? А райт, наоборот, — справа. И что три четверти часа хода до Идры мы уже плывем вполне не каботажно. А Идры не предвидится.

— Эгея? — индифферентно спросил я у англосаксонского пассажира, ткнув в окоем.

— Охи! — сказал он. — Коринф.

Мы вплывали в Коринфский залив Ионического водоема, кстати.

— Красиво, — рассудил я. — А что, извините, — интересуюсь, — конечный пункт назначения нашего будет?

— Итака.

2

Итака наводит на некоторые, обидные для итакского патриотизма итакцев и итакчанок размышления: может, Улисс таки знал, что делал, затягивая путешествие? Чтоб подгадать вернуться аккурат к серебряной свадьбе? (Приблизительно так следует понимать 40 лет турне наших прапра- по Синаю: виды красивые. Не Катамон, ох, не Катамон…) Однако постепенно, постепенно…