Читать «Великое (не)русское путешествие» онлайн - страница 56
Михаил Самуэлевич Генделев
— …в порты?
— меа! омнеа меа!!..
— мекум? сик транзит!.. — мекум?!
Генделев посмотрел на банку. Большую. Трехлитровую. Вместительную: Ciк?
Персонажи поумнее отвернулись. На напруженном затылке героя открылось лицо автора и прокуковало:
Том второй
Письма нерусского путешественника
Человек и (за) окон
Глава первая
Гость из солнечного Узбекистана
Даже не знаю, чего, т. е. что, я больше люблю — то ли отъезжать из дома, своего Музея, где светло, но нечисто, в вазонах распускаются лилии, а в уголке сидит зареванная верная спутница одной моей жизни, напевая «миленький ты мой, возьми меня с собой» в предвкушении сладкого расставания, то ли возвращаться домой, где не светло, но чисто, в вазонах стоят лавр и бессмертники и вообще можно вволю понапевать. Сколько влезет… А капелла.
Наверное, все-таки возвращаться. Потому что даже не столько есть «куда», сколько есть — «откуда».
Ибо Россия — это очень большая страна, где нерусского путешественника подстерегают большие неожиданности. Пока он там — я это имею в виду — находится.
Обо всем не расскажешь, посему — начнем последовательно.
Россия — большая мирная страна, хотя общался я там почему-то почти исключительно с бандитами. И был не только принимаем ими как брат родной, не обижен и ни разу почти что и не ограблен, но дважды сам был принят за бандита, причем — зря, но с почтением. О чем, безусловно, отчитаюсь, куда ж мне деться!
— Отвали! дай человеку поспать! — строго сказал нерусский путешественник в полном убеждении, что Аглая совершенно распустилась, к ней вернулся вкус к площадным шуткам, причем с утра, что недопустимо для девушки из хорошего дома, и сейчас, когда он откроет глаза, — «О, поднимите мне веки!» — он поставит ее, идиотку, в угол за придурь щекотать у него в ноздре и в глазнице локоном…
Я саданул локтем: проказница не унималась. Причем прошу отметить — над ухом никто эротически не сопел и не хихикал.
Кто-нибудь видел рослого замоскворецкого таракана с расстояния в сантиметр, причем когда он сидит у тебя на глазу?! Утверждаю — «тот не забудет никогда».
— Шалом, адон Генделев, — сказал я сам себе, когда челюсти отлязгали и адреналин стек, — бокер тов! Анахну, однако, кан.
Я проснулся в помещении величиной со стенной шкаф, но с окнами и вспомнил, что «однокомнатка с маленькими недостатками и поэтому сдается так, за гроши» — объяснила хозяйка этой коробочки, заломив цену, за которую у нас, в смысле — на родине, можно сдать 2 моих мансарды или 1 квартиру для нормально-пропорционального эфиопа. Недостатки сидели, общались, толпились на полу, обсуждая гостинцы моих чемоданов, чувствуя себя хозяевами моего положения. На мертвого товарища они не обращали внимания.
