Читать «Великое (не)русское путешествие» онлайн - страница 37
Михаил Самуэлевич Генделев
— На корню, о, как верно! — чуть было не кивнул головой Миша, но не кивнул — больно.
— И вообще, — сказала мать, — ты что, приехал в нашу страну вести себя как прощелыга?
— Как прощелыга, — эхом (есть такой синдром в психиатрии: эхолалия — дело швах!) отозвался доктор Генделев, как прощелыга…
— Посмотри, как ты вызывающе одет, — хладнокровно добил отец.
— Тебе тридцать семь лет! — оплакала мать.
— Хороший возраст для расстрела, — тяжело согласился сын, подтянул в честь удачной реинкарнации девятикарманные палевые шальвары, приблизительно попал, по утру не меткий, в рукава курточки цвета перерезанного горлышка рассвета над героической Масадой, поцеловал мать, профилактически втянул в себя весь воздух кубатуры кухоньки — и выдохнул только уже на улице, прямо в пасть шарахнувшейся страшной овчарке соседа-отставника.
— Здравствуй, Мишенька! — пропел косой, того еще отставник (зеки ему око выдавили). — Вернулся, Мишенька? А я тебя еще во-о-от таким помню…
— И я вас еще каким помню! — хамски, не оглядываясь, ответствовал волкодаву Генделев и поплелся по родному, имени Николая Ивановича Смирнова, бывшее Ланское шоссе, проспекту. Положительно, пора основывать собственное неформальное общество «Memory»…
Глава двадцать третья,
о том, как путника на родину послали,
и прогрессии симптома эхолалии
Смеркалось.
Т. е. — светало, а вообще-то нашему герою было ровным счетом наплевать, что у них тут со светом.
Одновременно и болело то место над шеей, и хотелось пить.
Дегидрация организма.
(«Дегидрация», — повторил организм. Эхолалия…)
С разных сторон по проспекту шло не очень много людей.
Но шли советские люди по проспекту странно — в одну сторону.
И Генделев пошел с ними за компанию, и тоже в одну — их — сторону. Точка.
Параллельно пошел Генделев с ними, людьми, в одну их сторону — пересекаться в одной точке.
«Овощи». «Фрукты». «Вина». Нет, «вина» вымараем. А пива эмпирически нет.
Что еще пьют? Что-нибудь жидкое, если можно… И без газа. Ни! за! что! Никаких газированных растворов, ни-ка-ких! Никаких «shweps», «coca-cola», «kinly» — никаких «Soda» — тоже — никаких! И не уговаривайте.
А зачем не допил морс?
Сосредоточимся, или, как в семнадцатой главе, давайте последовательно, айда! «Овощи». «Фрукты». «Дары природы». «Восточные сладости» (во-во!). «Цветы» (запоздалые. И не остроумно). «Соки». Соки! Соки — пьют. Томатный пьют, виноградный, яблочный пьют, березовый пьют, только невкусно. Из таких — я помню! — конических стекляшек, с пипочкой… А,
В магазине колом стояла очередь.
Сквозь весь магазин.
В свой черед выяснилось — стояла очередь за кубинской картошкой.
С Кубы.
То-то она — а поначалу было подумал Генделев, что это она от «Северного» литого «сияния» оранжевая. А она и вправду такая. Остров Зари Багровой.
А напротив братской картошки серьезно стояла большая, черная, злая русская очередь.
Одна про все. И все за одним.
— Слиха… — начал было поэт, поперхнулся, якобы закашлялся и пошел себе вдоль хвоста — искать такие, стеклянные, конусы. Вертушка, знаете, стаканов, тетка с морковными ложноножками на руках…
