Читать «Великий старец Клеопа, румынский чудотворец» онлайн - страница 14

Он бил бревно целый день до самого вечера, не евши, позабытый всеми на свете. Все были заняты своими делами, входили и выходили, спеша по послушаниям. Ночью повторилась та же история. По-прежнему прошел и третий день до захода солнца. Когда погасло дневное светило, закатившись за Подножие Креста — западную гору, поднимавшуюся прямо у ограды монастыря, эконом пришел, все такой же молчаливый, но веселый, что легко можно было понять по его глазам, большим и чистым, как у дикой птицы.

— Пойдем, тебя зовет старец. Оставь палку здесь.

«Старец» — это был настоятель Иоанникий, его называли так еще с тех пор, когда ему исполнилось всего сорок лет. Тогда, вернувшись с Афонской Горы, он нашел монастырь опустошенным после пожара и сам начал восстанавливать в нем монашескую жизнь и постройки. Так он со временем собрал до сотни братий, которые теперь уже были по большей части монахами, все его ученики. Ему было лет шестьдесят.

Старец ждал его в настоятельских покоях — простой комнате, в которой стояла деревянная лавка, застланная ковриком, стол, два стула и аналой, на котором лежали епитрахиль и молитвенник.

— Стань на колени. Ты будешь исповедоваться. Говори мне все, что ты сделал и о чем думаешь. А бревно у ворот что сказало?

— Не сказало ничего, преподобный.

— Таким же будь и ты. Оно не сказало, что у него болит голова? Не сказало, что хочет есть?

— Не сказало ничего, преподобный.

— Хорошо. Таким же будь и ты.

Затем последовала краткая исповедь и чтение разрешительной молитвы.

* * *

Дойдя до этого места, отец Клеопа рассказывал:

«О бревне я не знал заранее, потому что старец не повторял “искусов”, но я давно знал, кто-то говорил мне, что момент после исповеди — ключевой. Если старец попросит у тебя документы, значит, ты прошел испытание, а если нет, на второй день эконом покажет тебе на дорогу, по которой ты пришел.

— Дай мне твои документы, — кротко повелел старец. — Говоришь, Илие твои братья? Нехорошо вам поначалу быть вместе. С завтрашнего утра ты пойдешь к овцам, на овчарню у Подножия Креста, помогать Антонию Ола́ру. Он старший чабан. Слушайся его. В субботу вечером приходи на исповедь. А теперь иди!

На улице ждал эконом.

— Ну что, попросил у тебя документы? (Все знали о документах!)

— Попросил.

— Хорошо, тогда пойдем поедим.

Мы пошли в трапезную, — рассказывал отец Клеопа, — поели вместе, потому что эконом тоже постился, ожидая прояснения вопроса с моим призванием, и, проведя меня в другую келию, рядом с братскими, на прощанье спросил меня:

— А что еще сказал старец?

— Сказал, чтобы я завтра пошел к Подножию Креста, на овчарню.

— Так сказал? — удивился эконом, но потом добавил: — Если он так сказал, так и делай».

И с того вечера, кроме еще одного вечера спустя семь лет, когда он был отправлен на ночную службу и наречен Клеопой, юного Константина-Клеопу не видел никто, кроме тех, кто время от времени проходил мимо овчарни, и случалось, что овцы были тогда не в лесу. В монастыре его не видел никто годы и годы, лет около пятнадцати. Он был забыт там, возле овец!

Если бы мне прожить до тридцати лет