Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 260

Абу-Селиму-эфенди послание. Еще не успел Абу-Селим-эфенди сломать печать,

как Эрасти скрылся.

Прочитав, Абу-Селим-эфенди опустился на камень, устало вытирая на лбу

холодный пот. Переселив себя, эфенди поспешил к сераскеру. Георгий Саакадзе

извещал, что шах Аббас, очевидно, усомнившись в нем, тайно послал вслед

Караджугай-хана с шах-севани. По сведениям лазутчиков, Караджугай-хан

обходит турок со стороны Кахты. Поэтому Георгий Саакадзе советует немедленно

отступать, иначе ему придется сражаться вместе с Караджугай-ханом против

османов. А он, Георгий Саакадзе, помнит обмен священным оружием с везиром

Оттоманской империи.

Гибкость турецкой пехоты и конницы дала возможность сераскеру и

Абу-Селиму-эфенди молниеносно перегруппировать силы, выслать усиленный

заслон против Кахты и ночью направить сокрушительный удар против войска

Саакадзе.

И когда остророгий полумесяц выглянул из-за дальних высот, передовые

колонны неслышно приблизились к иранским позициям.

Но Саакадзе ждал.

В разгар кровавой сечи прискакал гонец, и Абу-Селим-эфенди узнал -

Караджугай прорвал заслон и окружает турецкое войско с северо-запада.

Сераскер искусно вывел турок из-под удара, оторвался от Караджугая и

стал отходить к Эчмиадзину. Но тут на него обрушился Эреб-хан, зашедший в

тыл туркам со стороны Аракса.

Сжимая круг, Саакадзе, Караджугай-хан и Эреб-хан зажали турок в

каменном мешке.

Через два дня Абу-Селим-эфенди с тремя сотнями янычар, в азямах,

разодранных аракскими камышами, скакали к Эрзуруму. Они были единственными

воинами, уцелевшими в страшной сече. Потеряв коврик, Абу-Селим на песке

вознес молитву аллаху и поклялся отомстить виновнику своего позора страшной

местью.

А Георгия Саакадзе уже ничто не могло остановить; объединив иранское

войско, он стремительно перешел турецкую границу.

Так были взяты у Оттоманского государства Ереван, Эчмиадзин, Баязет,

Маку, Назак, Кизил-килис, Кагызман и обширные земли от реки Занга до

Карсчайи.

Саакадзе трезв после недельного пира. Он смотрит на присланное шахом

Аббасом копье с изумрудным наконечником. Теперь он - "Копье Ирана" и обязан

пойти на усмирение восставших кахетинцев.

Даутбек угадал. Дато сидел на тахте, обвязанный мокрым платком.

Напротив, за квадратной доской, сидела Хорешани.

Было за полдень. Никто из "барсов" не показывался.

- Спят, - вздохнула Хорешани, - наверное, по буйволиному бурдюку в себя

влили.

- Знаешь, Хорешани, я теперь боюсь крепко думать. Куда ведет наша

борьба? Мы, как дураки, за перса деремся. Вот опять вернулись с неслыханной

победой. Сколько за два года рисковали? Сколько раз приходили в отчаяние?

Как часто могли быть вздернутыми подозрительным шахом или заколотым из-за

угла прозревшим Абу-Селимом-эфенди. Какая страшная игра, и все для чего?..

Недельный пир, а у меня, кроме головной боли, ничего не осталось.

- От головной боли у тебя мысли скучные, Дато! Что плохого в