Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 257

возможности таких последствий. Надо всеми мерами предотвратить несчастье.

- Отец, я давно забыла вражду к Мариам, хотя она всю жизнь приносит мне

неприятности... Почему живет в таком унижении? Разве не почетнее уйти в

монастырь? Ни Баграт, ни пустая тыква, Гульшари, не посмели бы

препятствовать такому желанию.

- Грешный мир был бы светлее рая, если б все женщины походили на

княгиню Русудан, - тихо сказал монах.

Русудан протянула Трифилию крепкую руку. Он чуть дрогнувшими пальцами

пожал ее и приложился к прохладной ладони лбом.

Ответила Русудан легким пожатием. Она знала о тонком чувстве к ней

Трифилия и умела поддерживать теплящуюся искорку, которую не следует

раздувать, но и не следует давать потухнуть. "Что за дружба без капельки

любви", - думала Русудан, а настоящую дружбу она умела ценить. Недаром

доверила Трифилию сыновей. Она знала: даже все войско шаха Аббаса бессильно

отыскать ее детей, живущих в спокойном довольствии под охраной отца

Трифилия. Они будут скрываться у настоятеля до возвращения Георгия, ее

Георгия!

Она знала об особой нежности Трифилия к Бежану, его крестнику, которому

так много времени посвящает этот высокоодаренный монах. Русудан

догадывалась, что сейчас и для Трифилия важно доставить Мариам к

Мухран-батони. И она тотчас послала Нугзару настоятельную просьбу

предотвратить междоусобицу: "Помни, отец, - закончила Русудан, - Георгий

никогда не простит тебе такой ошибки".

Через две недели Мухран-батони прислал за царицей Мариам пожилого

князя, своего родственника, пышную свиту из азнауров и охрану в сто

дружинников. На белом верблюде покачивалась позолоченная кибитка, куда с

необыкновенной поспешностью взобралась Мариам, подталкиваемая Нари.

Баграт, Гульшари и Андукапар с притворной любезностью провожали Мариам.

Они просили не задерживаться более месяца: без нее так будет скучно в

Метехи.

"Боюсь, больше не придется сове веселить глупую фазанку", - подумал

Шадиман и с печальным лицом протянул Мариам шкатулку из слоновой кости, на

дне которой, переливаясь чешуей и рубинами, свернувшись, лежала змея.

Шадиман, словно не замечая ярости в глазах Мариам, просил носить этот

браслет, как память о верном князе.

Нари свирепо задернула занавеску.

Шадиман мысленно перекрестился: наконец-то он навсегда избавляется от

этой женщины, надоедливой, как зубная боль.

Ворота отворились. Верблюд величаво переступил порог. И Мариам навсегда

покинула Метехи.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Джамбаз блестит, как черная эмаль. Седло, обитое золотом, точно впаяно

в его могучую спину. Белые поводья, усеянные бирюзой и алмазами, ласкают

упрямо выгнутую шею. На лбу алмазный обруч подхватил развевающиеся розовые

страусовые перья. Джамбаз гордо переступает, звеня золотыми браслетами. Эти

браслеты сарбазы добыли в гаремах пашей для Георгия Саакадзе. Джамбаз

разделяет торжество своего господина. Это он, Джамбаз, вынес Георгия