Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 145

Когда ханы разошлись по шатрам, Георгий поднялся на шиферный выступ и

долго смотрел на темнеющий Тбилиси.

Вдали на Сололакских отрогах вырисовывались величавые зубчатые стены

Нарикала, террасами спускающиеся к Куре. Угрюмые скалы преграждали дорогу,

тянувшуюся к югу города. Прозрачные облака, точно караван, приближались к

башням и отдыхали после утомительного пути. Справа окутанная мглою скала

свисала над лесистым обрывом, где виднелась белеющая галька обмелевшего

ручья. На вершине мерцал одинокий огонек. И над скалой глубоко врезывался в

небо волнистый Соганлугский хребет.

Настороженная тишина наполняла котловину. И только свежий ветер,

налетая с Дигомского поля, теребил ветви старых чинар.

С волнением смотрел на Тбилиси Георгий. Он вспомнил свой первый приезд

в этот город, полный очарования. Как он тогда доверчиво смотрел на будущее!

Как жаждал подвигов! Здесь он вкусил отраву славы. Здесь встретил свою

Русудан. "С большой радостью принимаю тебя, Георгий, в число друзей", - эти

слова сказанные ему Русудан, и сейчас звучат могучей музыкой. Здесь его

Тэкле познала вершину счастья и бездну злодейства. Здесь, на амкарских

выборах, отрылось ему значение объединительной силы.

Союз азнауров! Он еще тогда понял амкар, оценил их сплоченность, их

мастерство, их гордость от сознания своей власти над камнем, кожей и

металлом. Он знает, что такое гордость, он умеет ценить это чувство и все

может простить, кроме раболепия. Вот почему он любит Русудан, женщину,

сотканную из гордости. Вот почему ему так дороги "барсы", эта дружина

воплощенной гордости. А разве его раболепство перед шахом не есть гордое

сознание своей силы? Разве не он, Георгий Саакадзе из Носте, держал в

закованной руке славу и позор шаха Аббаса у ворот Упадари? Позор и слава

тесно связаны друг с другом. Но пусть не думает шах, что обманом обезоружил

Саакадзе. Нет, Георгий Саакадзе знает, какой ценой окупается гордость. Вот

почему сейчас он ни Караджугай-хану, ни шаху Аббасу не даст разрушить

Тбилиси. Тбилиси - сердце Картли. Пока бьется сердце, человек жив, пока цело

сердце страны - страна жива...

Когда совсем стемнело, Георгий приказал Эрасти:

- Позови ко мне Дато, но только помни, - даже звезды не должны его

видеть, а ты сторожи шатер. Если кто осмелится приблизиться, завой жалобно

шакалом, если свой подойдет, крикни кукушкой; если от Караджугай-хана гонец,

закричи совой... Эрасти взглянул на Саакадзе, повеселел и бросился к выходу.

Вскоре в прорези шатра мелькнула и скрылась тень. Более часа шептал Саакадзе

на ухо Дато едва внятные слова. Дато также отвечал шепотом. Спрятав туго

набитый золотыми монетами кисет, Дато незаметно выскользнул из шатра.

Переждав, Саакадзе вышел следом за ним и, подойдя к палатке дежурного

минбаши, заявил о необходимости послать в дозор сарбазов. Минбаши

запротестовал. Сейчас ночь, сарбазы не знают местности, их всех перебьют.