Читать «Великие голодранцы (Повесть)» онлайн - страница 64
Филипп Иванович Наседкин
— Фу, пронесло. А я прямо обмерла. Вот было бы!..
Я снова сорвал несколько колосков и принялся растирать их.
— Слыхала? Лапонинская. Так что я еще пожую. Не возражаешь?
Маша дернула плечами и безразлично сказала:
— Жуй…
Она сидела неподвижно, будто спала. Но вот повернулась ко мне и попросила рассказать что-нибудь. Про какую-нибудь книжку. Только про интересную…
Я принялся с увлечением пересказывать роман «Тайна пятнадцати». Эта книга больше других нравилась мне. Особенно восхищал главный герой Никталоп, видевший ночью, как днем. Захватывало и упрямство, с каким он разыскивал исчезнувшую невесту. Но самыми интересными были полет на Марс и война с марсианами.
Маша ни разу не перебила меня. А когда я закончил, спросила:
— А ты стал бы меня разыскивать, если бы я исчезла?
Ее вопрос показался несуразным. Никталоп разыскивал невесту. А с Машей мы были просто друзьями. И ничего больше. Но все же я сказал:
— Ну конечно. И обязательно разыскал бы…
Маша вдруг повернулась вся и прижалась к моей груди.
— Федя, — жарко прошептала она. — Милый…
И поцеловала меня в губы. Какой-то огонь вспыхнул во мне.
Голова вдруг закружилась, точно от хмеля. И сразу же безотчетный страх схватил за душу. Я оттолкнул ее, вскочил, как в лихорадке, лязгнул зубами.
— Пойдем, Маша! Пойдем сейчас же…
Она нехотя встала, отряхнулась и медленно направилась к дороге. Еле сдерживая дрожь, я двигался позади, с непонятной жалостью глядя на ее опущенные плечи. Что-то трогательное было в маленькой, худенькой фигурке, сдавленной темнотой. И почему-то хотелось оберегать ее, хотя ничто ей не угрожало.
Всю остальную дорогу молчали. И только у своей хаты Маша, с грустью глядя куда-то, сказала:
— Какой стыд! Сама кинулась! Что теперь подумаешь?..
Я неуклюже сдавил ее плечи.
— Все пройдет. А пока ступай спать. И ни о чем не думай…
Она посмотрела на меня долгим взглядом, повернулась и ушла. А я опрометью бросился по улице, спотыкаясь о невидимые кочки на дороге.
*
Илюшка принес заявление. На сером измятом листке было старательно выведено:
«
ЗАЯВЛЕНИЕ
Всей душой, всем сердцем я был с родным комсомолом. Никогда для него ничего не жалел. И не пожалел бы даже своей жизни, если б понадобилась. Но все же прошу исключить меня из его рядов. А прошу об этом потому, что получил незаслуженную обиду. И вышла эта обида по двум причинам. Первая причина — деревянная свая. Вторая причина — император Цезарь. Такого оскорбления снести никак не могу. А потому и обращаюсь с настоящей просьбой. И пусть я не буду в комсомоле, но ленинцем останусь навсегда.
К сему И. ЦЫГАНКОВ».
Выглядел Илюшка угрюмым и подавленным. Опустив голову, Он старательно срывал мозоль на ладони. Но застарелая мозоль не поддавалась. И Илюшка начинал скрипеть зубами. Да, нелегко ему было решиться на такой шаг. Но я все же не выдал жалости и сказал:
— Насчет второй причины беру слова обратно. Но все же хочу заметить. Юлий Цезарь был интересный человек. Крупный государственный деятель Древнего Рима. А кроме того, талантливый полководец и даже писатель. И обижаться на сравнение с ним нечего. Но если все же обидно, то извиняюсь. Что до первой причины, то тут обида неправильная. Все ж таки это было воровство. А разве ж воровство совместимо с ленинцем? И кроме того, правду надо уважать. Какой бы горькой она ни была. А по всему этому резолюция будет такая. Заявление отклонить, а дурь из головы выбросить. Вот так… — Я вернул Илюшке бумагу и сказал: — Порвать и забыть…
