Читать «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года» онлайн - страница 243

Противником введения смертной казни в тылу был такой влиятельный член правительства, как Некрасов. Он вообще считал, что Савинков и Филоненко проводят «свою самостоятельную линию», отличную от линии Керенского^.

Рассматривая перспективы принятия закона о военном положении, Керенский говорил: «Либо военный закон должен был быть принят в форме, приемлемой для всей коалиции и, следовательно, для Советов, либо коалиционное правительство прекратило бы существование до принятия закона... Я даже не собирался вводить закон о введении военного положения в таких формах, которые могли быть одиозными для общественного мнения в целом»^{. Коалиция, заблокировавшая углубление социальных преобразований, теперь блокировала и принятие закона, вводившего репрессивный режим «твердой власти». Такой режим мог быть более менее легитимно введен только через распад коалиции и создание нового Временного правительства, на что требовалось бы время. То военное положение, которое можно было бы тогда ввести в Петрограде с согласия Советов в связи с угрозой немецкого наступления, могло быть весьма мягким и, уж конечно, не связанным с возможностью казней по политическим причинам.}

Керенский еще не определился, готов ли он именно сейчас торпедировать коалицию либо утопить законопроект о введении смертной казни в тылу. Поэтому, дав обещание внести проект для обсуждения в правительство, он стал ждать подходящего момента.

Савинков писал позднее: «Я не понимал этих колебаний Керенского, не понимал, почему он 26-го не решается принять на свою ответственность то, с чем он согласился 17-го...» ^{Правда, даже по утверждению Савинкова, 17 августа Керенский лишь дал ему поручение подготовить закон, а не согласился с чем-то конкретным.}

Катков считал, что в случае внесения закона о смертной казни вкупе с чрезвычайным положением правительство его бы немедленно приняло ^{(это при социалистическом большинстве!). Из этого фантастического предположения эмигрантский историк выводил сложную психологическую картину, в которой Керенский «совершенно запутался. Савинкову он обещал подписать в тот же день так называемый «корниловский» законопроект, но прекрасно сознавал, что следствием этого поступка будет разрыв с «революционной демократией», на поддержку которой он до сих пор мог рассчитывать... Керенский, вероятно, ломал себе голову, чтобы найти способ не подписать законов, которые он полагал нежелательными». И чего голову ломать? Не считаешь желательными - не подписывай, кто тебя заставит? Даже если Керенский обещал Савинкову внести законопроекты на обсуждение (мы это знаем только со слов Савинкова) - можно их внести и откорректировать в любую сторону или просто отправить на доработку Так что реальный Керенский ломал голову над другим - может ли кто-то прижать его к стенке штыками?}