Читать «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года» онлайн - страница 184

Версия о шпионаже большевиков в пользу Германии укреплялась в результате совпадения июльских событий 1917 г. и наступления на фронте. Получалось, что большевики ударили в спину наступающей русской армии и сорвали победу русского оружия, которая могла вообще покончить с войной.

Речь идет о наступлении, которое началось 18 июня под Калушем и 6 июля провалилось. Притянуть к этой истории большевиков довольно сложно. Их влияние в войсках Юго-Западного фронта, попытавшегося повторить «Брусиловский прорыв», было в это время невелико. Можно, конечно, посочинять, как Ленин информировал немцев о дате начала русского наступления^{. Очень интересно. А Ильич-то откуда узнал эту дату? Отсюда, пожалуйста, поподробней... Нет, молчат, тупят взор писатели. Еще не придумали.}

Состояние войск Юго-Западного фронта характеризует, например, телеграмма командующего IX армией генерала П. С. Балуева: «Многие части представляют собой необученные, недисциплинированные вооруженные толпы, не только не оказывающие никакого сопротивления противнику, но зачастую разбегающиеся от одного намека на его присутствие»^{. Это было не удивительно после гигантских потерь 1914-1916 гг., которые восполнялись плохо подготовленными новобранцами, да еще в условиях неважного снабжения. Большевики не могли быть причиной разложения таких войск, хотя командование и пыталось видеть ее в пораженческой агитации.}

Солдаты сочувствовали речам большевиков, потому что не хотели воевать. Не видели смысла. Но и на фронтовых съездах, и на митингах большевики оказывались в меньшинстве. Авторитет командования и Керенского был высок. На фронтовом съезде «само упоминание о том, что Керенский обещал приехать, вызвало такой взрыв восторга... который не уступал восторгу перед речью Брусилова... Голосование предложенной нами резолюции собрало ровно девять десятых голосов»^{, - вспоминал комиссар Временного правительства В. Б. Станкевич. Приехавший Керенский сорвал «безграничные овации в полном единодушии». Солдаты соглашались, что выполнять приказы нужно, «общий голос солдатских представителей был за наступление». И даже наиболее авторитетный большевик фронта Николай Крыленко признавал: «Я здесь высказываюсь против наступления... Но если товарищ Керенский или наш главнокомандующий дадут приказ начать наступление, то, хотя бы вся моя рота осталась в окопах, я один пойду на пулеметы и на проволоку противника...» Слова Крыленко в целом соответствовали позиции Ленина, который уже не выступали как пораженец, не призывал к дезертирству: «Мы не думаем, что войну можно кончить простым «отказом», отказом лиц, групп или случайных «толп». Мы за то, что войну может кончить и кончит революция в ряде стран.. .» Позднее он подчеркивал: «Мы были пораженцами при царе, а при Церетели и Чернове мы пораженцами не были».}

Но в спорах оборонцев с большевиками «большинство слушало молча, думая про себя свою думу... Когда дело стало подходить к решительному шагу, настроение солдатских масс быстро падало»^{. И хотя часть солдат «были полны решимости наступать», их не могло не смущать, что «наступление было организовано ниже всякой критики».}