Читать «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов (Том 3)» онлайн - страница 25

15 февраля социалист-революционер А. Ф. Керенский произнес речь против Верховной Власти. Он заявил, что "разруха страны была делом не министров, которые приходит и уходят, а и той власти, которая их назначает, т.е. Монарха и Династии".

Слух об этой речи распространился по городу. Премьер Голицын по телефону просил Родзянко прислать ему текст {53} сказанного. Родзянко отказал в присылке текста и заверил премьера, что речь ничего предосудительного в себе не заключала. Голицын поверил и был рад, что не надо начинать нового "дела". Протопопов же, по обыкновению, перетрусил и выпад Керенского замолчали. Государю даже не доложили во время и он узнал о том уже после и не от Протопопова.

Спустя два дня Коновалов, Чхеидзе (с.-д.) и Керенский, официально "трудовик", вновь атаковали правительство. Вновь речь Керенского по нецензурности не могла быть напечатана, и вновь Родзянко прикрыл ее своим авторитетом.

Но слух о ней распространился. Вновь говорили о Керенском. Это было началом революционной славы Керенского. Кроме своей смелости, он обязан ею трусости министра Внутренних дел Протопопова и попустительству Директора Департамента Полиции Васильева. Только Императрица женским чутьем угадала тогда всю опасность Керенского и стала твердить, что Керенского надо убрать.

Настроение же в Государственной Думе, при виде трусости правительства, повышалось, смелость депутатов увеличивалась. Дума сделалась настоящей революционной трибуной. А, между тем, едва ли кто из буржуазных депутатов хотел революции. Революции в Думе боялись. Ни одна партия к ней не была готова. Незадолго перед тем на одном конспиративном совещании революционных организаций Петрограда представители рабочих заявляли, что для революции они не готовы.

- Они, революционеры, не были готовы, но она, революция, была готова, говорил позже депутат В. Шульгин. Они, думцы, сами раскачивали массы на революционное выступление. Вся серая толпа, вся средняя интеллигенция, многие военные, бывшие военными только по одежде, все смотрели на Гос. Думу с каким-то упованием. Все радовались ее нападкам на правительство и сами приходили в волнение. Создавалось общее революционное настроение. Было ощущение близости революции. Революционный микроб отравлял {54} столицу, заражал толпу на улице, проникал на заводы и фабрики, в казармы и канцелярии, в частные дома обывателей.

**

*

За три недели февраля, до отъезда в Ставку, Государь принял до ста лиц в деловых аудиенциях. Принял пять представителей иностранных держав, Великих Князей с деловыми докладами - Бориса Владимировича, Павла Александровича (2 раза), Сергея, Георгия и Александра Михайловичей и герцога Александра Лейхтенбергского.

К завтраку приглашались: граф Фредерикс, графиня Воронцова-Дашкова (жена покойного Наместника), Вел. Князь Михаил Александрович (2 р.), Георгий Михайлович и княгиня Елена Петровна; дежурные флигель-адъютанты: Мордвинов, Свечин, Линевич, Петровский, гр. Замойский и гр. Воронцов-Дашков, по разу. По два раза: Саблин, Вилькицкий, герцог Лейхтенбергский и гр. Кутайсов. К чаю были приглашены: г-жа Ден, Вел. Кн. Александр Михайлович и дважды Вел. Кн. Михаил Александрович.