Читать «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов (Том 1)» онлайн - страница 157

С большими предосторожностями больного перевезли во дворец. Вновь открылось кровотечение. Сделали обычное прижигание железом, не помогло. Царица вне себя от отчаяния. Бедный мальчик лежал белый, как воск с окровавленной ватой у носа. Казалось, что умирает. Царица приказала вызвать Григория Ефимовича. Он приехал. Его привели к больному. Распутин подошел к кровати. Пристально уставился на больного и медленно перекрестил его. Затем сказал родителям, что серьезного ничего нет. Им нечего беспокоиться. И, как будто усталый, он вышел из комнаты. Кровотечение прекратилось. Больной мало помалу оправился. Естественно, что Императрица приписала спасение сына молитвам "Старца". И вера в молитвы "Старца", вера в его угодность Богу еще более окрепла в ней. Она была несокрушима, как гранитная скала. В ней была вся сила Распутина.

Стояла настоящая северная зима. По вечерам мороз доходил до 20 градусов по Реомюру. Снегу было много. Однажды Кегрес, царский шофер, произведенный за войну в прапорщики, катал меня на окончательно сконструированном им {281} автомобиле-санях. Мы летели целиной по снежному полю, преодолевая все сугробы.

Надо было видеть удивление останавливавшихся на дороге крестьян, когда наши сани-автомобиль пересекали их дорогу и неслись по ровному полю, вдоль ее. На одном из заводов были заказаны двое автомобиль-саней для Его Величества и такая же машина для моей части. После войны, уже во Франции, Кегрес, выросший в компаньона Ситроена, сконструировал по этому образцу машину, на которой победил Сахару.

В один из тех зимних вечеров меня посетил в Петрограде необычный гость известный революционер В. Л. Бурцев. Горячий патриот, социалист, Бурцев, после объявления войны, стал на позицию: защищать родину и биться с врагом до победного конца. 3-го сентября 1914 г. он приехал в Россию и был арестован на границе. Тогдашние руководители министерства Внутренних Дел, Маклаков и Джунковский, не понимали всей выгоды для правительства того приезда Бурцева, не понимали, как можно было его использовать. Его предали суду за прежние преступления, судили и по суду сослали в феврале 1915 года в Туруханский край. В августе того же года, благодаря заступничеству французского посла Мориса Палеолога перед Государем, Государь даровал Бурцеву помилование. Вернувшись из Сибири, Бурцев поселился в Твери, откуда наезжал иногда в столицу. И вот, однажды вечером меня вызвали па телефону на моей Петроградской квартире. На мой вопрос - Кто говорит? - я услышал - Владимиров.

- Какой Владимиров? Я не имею удовольствия знать Вас, кто Вы такой?

- Я Бурцев, Владимир Львович Бурцев, - послышался ответ.

У меня, знавшего Бурцева отлично по его революционной деятельности и по его литературным трудам, но никогда его не видавшего в глаза, как-то невольно вырвалось: - Ах, это Вы, Владимир Львович, здравствуйте, чем могу служить?