Читать «Век просвещения и критика способности суждения. Д. Дидро и И. Кант» онлайн - страница 45

Так исторически и социально закрепленная формула эпохи Просвещения (сочетание элитарности и эгалитарности — <воспитателей и воспитуемых>, когда одна часть общества — воспитатели — необходимо <возвышается над обществом>, — см. Маркс, третий тезис о Фейербахе) переосмысливается в качестве всеобщей формулы культуры — в одном из ее определений.

В этом определении культура не способна создавать <плотные>, вечные художественные ценности, вообще активные культурные начала, но зато способна постоянно — вновь и вновь — опустошать душу творца и приуготовлять ее — <широким образом мыслей> — к возможности коренных культурных трансформаций.

И еще. Культура Просвещения — в ее всеобщем определении — эти культура разговора. Именно разговора, беседы (не диспута, не диалога).

Разговора с другими (Кант классифицирует все искусство по форма языка: слово, жест, тон — словесные искусства, изобразительные искусства, музыка). И разговора с самим собой. Только взятая в ключе <беседы>, культура Просвещения есть культура мышления. <Мыслить — значит говоцить с самим собой… значит внутренне (через репродуктивное воображение) слышишь самого себя.

Вообще‑то говоря, культура Просвещения не является, на мой взгляд, отдельной целостной культурой. Это относительно замкнутый фрагмент иной культуры — Нового времени. Но в данной работе этой проблемы я не касаюсь — сознательно рассматриваю XVIII в. в его целостности и замкнутости.

Просвещение не может включить в себя диалог культур и само не может участвовать в этом диалоге, но оно готовит- впрок- нейтральную, всеобщую форму (<широкий образ мыслей> и <самостоятельность суждения>) для такого культурного общения.

<Истинное просвещение беспристрастно> (Пушкин).

Но парадоксы просвещенного вкуса сами упрямо провоцируют выход за пределы беспристрастности — в поэтический пафос-, за грань вкуса — безграничность гения. Гения, удивительно гармоничного, светлого, властвующего широким, просвещенным образом мыслей, т. е. способного сосредоточить этот широкий и опустошенный образ в острие творческого деяния.

<Гений — парадоксов друг> (Пушкин). Гений — друг и наследник парадоксов Просвещения.

Это — Моцарт и это прежде всего — сам Пушкин.

Но это уже — как в философии Кант — остранение культуры Просвещения, пафос работы с этой культурой.

<То, чем Шенье еще духовно горел, — энциклопедия, деизм, права человека — для Пушкина уже прошлое и чистая литература:

…Садился Дидерот на шаткий свой треножник, Бросал парик, глаза в восторге закрывал, И проповедовал…>

Гений — даже если он гений XVIII в. — это уже диалог с Просвещением.

Теперь можно сформулировать — Заключение.

В кантовской <Критике…> 1790 г. культура века Просвещения очерчивает свои границы, обнаруживает свою безграничность и неисчерпаемость именно как культура способности суждения.

Примечания

1

Дидро Дени. Об искусстве. М., 1936. Т. 2. С. 37.