Читать «Ведьмина внучка» онлайн - страница 62

Бог смотрел с икон скорбными глазами и молчал.

Бог тут ни с какого боку, ведьмина работа! – поняли деревенские. И удивились. – C-под земли, с-под могилы руки протянула… Молебен над ней отслужили, похоронили честь по чести, на поминках слова чёрного не вымолвили. Упокоилась с миром Антонидина душа. Нет, не она это сотворила.

А тогда – кто же?

У Гальки с Колькой повымерзло всё, как у нас у всех. Галька коровёнку продала, дети без молока сидят. Женька кудай-то запропала, в больнице вроде. Олька ейная глаз в Деулино не кажет. Нет, не их это работа».

А тогда – чья же?

– Мать, ты уж прости! Прости, а? – каялся на могиле Антониды Николай. – Сад твой не уберегли, Галька тряпками стволы обвязывала, всё равно помёрзло всё. Я в питомник съезжу, вот те крест! Обещаю! Саженцы куплю, и посадим с Галькой, и будет сад, каким был… Посадим, обиходим, мам, ты не переживай. А Милку твою… Сено кончилось, соломой кормили, и всё равно продать пришлось на мясо. Молока не давала уже… – голос у Николая прервался, он сорвал с чекушки пробку, трясущимися руками поднёс к губам налитый до краёв стакан… и поставил на землю, даже не пригубив.

– Ты что ж это, Коля, делаешь? За помин души – обязательно надо, как без этого?

– Не слушая сестру, Колька ткнул пальцем в памятник, в материн портрет.

– Ты глянь, Галька! Мать-то улыбается…

– Чего мелешь-то, портрет с паспорта делали, как она улыбаться может, с паспорта портрет-то, – повторяла Галька, а сама уже смотрела, уже видела – улыбается.

Лицо светлое, спокойное, будто Антонида чему-то радовалась. Глаза на портрете смеялись, улыбались… Чему же она рада? Да неужто… Неужто?..

– Коль, я чего сказать-то хочу… Олька Женьку из больницы забирать не хочет. Оно конечно, от Женьки взбесишься, но ведь грех это, с матерью так поступать. Так может, поэтому – сады морозом пожгло?

Они долго ещё сидели на траве, допили водку, заели круто сваренными яйцами и бутербродами с колбасой, и ушли, оставив на могильном холмике пару яиц и ломоть черного хлеба со втёртой в него крупной солью – материна любимая еда. Антонида смотрела им вслед и улыбалась.

Галя с Николаем шли не оглядываясь и не видели этой улыбки… И всё гадали, кто же наслал на деревенских этот ужас. Им-то с Николаем ничего, у них квартиры в городе, не пропадут. А яблоки на рынке купят. А саженцы в питомнике. А деревенским – каково, они ж садом-огородом только и живут, со своей земли кормятся, и детей своих кормят, им-то теперь каково? Ни скотины, ни яблок, ни вишенья…

Не любили Антониду деревенские, шибко лютовали, ну, да – дело прошлое, мать померла, не встанет. Нет больше ведьмы. Тогда – кто же отмстил за неё так страшно, так беспощадно? Кто с деулинскими такое сотворил?

О Рите никто не вспомнил.