Читать «Ведьма и тьма» онлайн - страница 267

Когда Малфрида опознала в плетущемся впереди беловолосом воине Варяжко, сама выступила навстречу. Шла по мокрой от воды земле вроде бы легко, но каждый шаг давался с трудом. Уже поняла, что случилась беда. Узнать бы какая… а лучше бы век не знать!..

Вои сперва просто смотрели, как она приближается. Узнали: Малфрида. Все та же черная грива волос, рубаха с вышивкой-оберегом, безрукавка из рыжей лисы и запашная славянская юбка-понева с намокшим подолом.

– Ты первая, кого из своих встречаем, – выступил навстречу Варяжко. – Ну, здрава будь, чаровница. Да только где же ты была, когда твоя помощь могла нам понадобиться? Говорили же, что ты любое колдовство сотворить можешь… Эх!.. – махнул он рукой.

Ведьма переводила взгляд с одного воя на другого. У Варяжко скула рассечена, кровь давно застыла, стегач на рукаве порван и тоже в крови, проступившей сквозь повязку. Еще один из воев идет, опираясь на костыль, сделанный на скорую руку, третьего несут на самодельных носилках, кольчуги на всех сидят кое-как, шлемы помяты, а взгляд у всех такой… будто за чертой побывали. И такое, видать, у всех на душе, что ни один не удивился – откуда взялась ведьма посреди безбрежных пространств степи.

Позже, когда она подлечила их раны и произнесла останавливающие кровь заговоры, Варяжко ей все поведал. И о том, как пристали они к Хортице, и о том, как напали на них поджидавшие там печенеги. Степняков была тьма-тьмущая. Такого набега русы Святослава не ожидали. Базилевс ромейский обещал, что условится с воинами Кури, чтобы не нападали, но разве на ромеев можно положиться? Ведь навел печенегов на людей Святослава не кто иной, как патрикий Калокир, которому Святослав верил, с которым побратался… Да и Малфрида с ним любилась… И Варяжко ему служил… другом называл.

Парень не договорил – заплакал. Даже не глядел на протянутую кем-то из дружинников сваренную прямо в шлеме рыбью похлебку.

– Ешь, хоробр, нам силы понадобятся. Нам еще долго идти, нести весть на Русь, что князя у нас больше нет!

Малфрида смотрела вдаль. Мир сиял и блестел под солнцем, но она видела только тьму, сквозь которую пробивались кровавые сполохи.

– А дочь моя, Малуша? Жива ли?

Варяжко, глотая слезы, поведал, что, мол, искал Святослав Малушу и дочерей по терему. Копченые ему уже на пятки наступали, а он все звал ладу свою, дочек кликал… А потом пошел на печенегов, рубил их без счета. Он в последнее время в страшной силе был, разил их, как богатырь из кощуны. Но печенегов было слишком много, они лезли на князя толпой, визжали пронзительно. Он весь стрелами был утыкан, когда прорвался и выбрался на кручу над Днепром…

– Я тогда отбивался на склоне, где глыбы гранитные из реки торчат, – рассказывал Варяжко. – Там меня копьем и ткнули. Кольчуга выдержала, но от удара я в воду свалился, дышать не мог, думал, не всплыву, да и течением меня стало сносить. Я ведь толком и плавать-то не умею. Но боги сжалились, и мне попался под руку один из надутых воздухом мехов, на которых сами же печенеги для набега на Хортицу переправлялись. И вот, цепляясь за мех, я видел… О, я видел, как освещенный лунным сиянием Святослав сражался с обступившими его печенегами. Он был уже на самом краю кручи, но бился он… Перун великий! Как же он бился! Пока не пал… А копченые на него, как осы на мед, набросились. И пришел конец князю Руси…