Читать «Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение» онлайн - страница 27

Тот факт, что каноническому тексту предшествовали более ранние материалы и многообразие источников, надежно установлен и не оспаривается. Однако для богословского осмысления окончательной формы текста его предыстория не особенно важна, — разве только полезно помнить, что библейская литература существовала не в культурном вакууме, а в живой взаимосвязи с окружающей средой.

Материал Быт 1–11 богат, многообразен и явно происходит из множества источников. Прежде всего, в общем повествовапии выделяются родословные (гл. 5, 10 и 11). Эти родословные призваны показать корни и легитимность определенных родов. Читать их надо не только и не столько буквально, сколько как образный способ сказать нечто важное об узах власти, легитимности и лояльности. К сожалению, раньше толкователи подходили к этим материалам с некритичным буквализмом, не понимая, что на самом деле те отражают узы отнюдь не семейно–родственного плана. И, конечно, совершенно фантастичны сроки жизни, приписываемые предкам в Быт 5. Впрочем, в сравнении с источниками еще более древними (например, шумерским списком царей) они, можно сказать, реалистичны и не сильно преувеличены!

Повествования Быт 1–11 включают многообразные материалы, подчас оказавшиеся не особенно важными для последующей экзегетической рефлексии. Некоторые из них представляют собой «этиологии», то есть объясняют происхождение какого–либо культурного явления (Быт 4:17–25; 9:18–28). Краткий сюжет в Быт 6:1–4, почти без обработки воспроизводящий древнюю мифологическую традицию, впоследствии вдохновил множество авторов на составление подробных повествований, но эта рефлексия оказалась, в основном, за пределами основного русла традиции. Экзегеты занимались преимущественно рассказами о творении (Быт 1:1–2:4а; 2:46–25; см. также 3:1–24), Каине и Авеле (4:1–16), всемирном потопе (6:5–9:17) и вавилонской башне (11:1–9). Каждый из этих рассказов основан на древних ближневосточных мифах, поэтому вопрос об их «исторической достоверности» неуместен. Скорее, перед нами попытка в форме художественного повествования объяснить, каким видится мир с позиций яхвизма и в чем состоят основы израильской веры. Она помещает возникновение Израиля в воображаемый контекст, создавая полемический диалог с более древними притязаниями и концепциями.

Интерпретируя эти тексты в церкви, важно понять, что длительный процесс редактирования и оформления традиций привел к появлению канонического текста, который отличается богословской целостностью и содержит богословские идеи, отсутствовавшие в предшествовавших ему материалах. Поэтому, хотя обладать сведениями о более ранних этапах традиции интересно, они не особенно существенны для толкования Библии в церкви. В этом смысле более важен текст в его нынешнем виде, его нынешняя богословская когерентность (пусть даже кое–где сохраняющая черты прежних версий).