Читать «Ватутин (путь генерала). 1901–1944 (жзл)» онлайн - страница 28

Некогда в военной литературе говорилось о раздвоенности души и мысли военачальника, который хочет победы и не решается рисковать.

Советскому командиру Ватутину была несвойственна нерешительность. Не колеблясь, он вел войска навстречу врагу, потому что этого требовал долг перед государством, потому что он сам всегда делил с солдатами опасность боя и потому что каждое решение его было им выношено, пережито и выверено.

И если Ватутин уверенно принимал смелые решения и спокойно отдавал приказания, то это происходило потому, что он был глубоко знающим командиром.

К этому подготовила Ватутина Военная академия имени М. В. Фрунзе. Точно так же как в Полтавской школе, впервые став перед шеренгой, он учился произносить «Слушай мою команду!», так теперь перед слушателями, перед преподавателем он учился произносить это главное для командира, руководящего войсками: «Я решил!»

«Слушай мою команду!» и «Я решил!» — вполне сродни и одно продолжает другое. Академия учила Ватутина не только принимать правильное решение, но и отдавать приказ так, чтобы он был разумно и быстро осуществлен.

Ватутин очень полюбил штабную службу и самую технику ее. Ему нравилось производить расчеты движения своих войск и войск противника. Ему было волнующе близко чувство ответственности, которое появляется, когда карандаш скользит по карте и ощущаешь, как, повинуясь начерченной стреле, идут в бой полки и дивизии...

Знания, получаемые в академии, Ватутин закреплял на летних стажировках, командуя подразделениями, работая в штабах.

Каждый год после маневров в академию приезжал с докладом нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов, ставил перед слушателями новые задачи. Доклад наркома очень часто переходил в задушевную беседу старшего товарища, объясняющего, к чему надо стремиться молодому поколению командиров, как овладевать военными знаниями и общей культурой, как жить и работать.

* * *

Кроме марксизма-ленинизма и тактики — основных дисциплин, которые влекли Ватутина к себе, его с каждым годом все больше интересовала военная история.

Она дополняла курс тактики, расширяла кругозор. Если на занятиях по тактике Ватутин изучал действия полков, дивизий, то на занятиях по военной истории он охватывал действия армий. Перед слушателем проходили великие полководцы разных эпох, раскрывались законы не только тактики, но и стратегии. Волновал размах действий и дерзновение гениального Суворова, поднявшегося на вершины Альп, захватывали кампании гениального Кутузова.

В те годы, однако, в академии меньше занимались полководческим искусством русской армии и больше — походами Наполеона. Ватутин видел в решениях последнего интересные тактические и стратегические идеи, но понимал также и бессилие выдающегося французского полководца, ставшего на путь захватнических войн.

Из сражений глубокой древности слушатели изучали битву при Каннах, где стотысячная армия римлян, отлично обученная и вооруженная, была охвачена с флангов, окружена и полностью уничтожена армией Ганнибала.

Из тихой академической аудитории Ватутин переносился на далекий берег Адриатики в год 216-й до нашей эры, и перед мысленным взором слушателя вставала картина знаменитой битвы, изучением которой занимались в течение двух тысячелетий военные историки и теоретики. Многие полководцы прошлого пытались повторить «Канны», но никому этого сделать не удалось. Ватутин тогда не мог себе представить, что через тринадцать лет он возглавит под Сталинградом ударную группировку советских войск, будет участвовать в окружении и уничтожении сильнейшей группировки сил фашистской Германии — битве, которая затмит «Канны».