Читать «Василий Тёркин (сборник)» онлайн - страница 30

Потерял боец кисет, Заискался, – нет и нет. Говорит боец: – Досадно. Столько вдруг свалилось бед: Потерял семью. Ну, ладно. Нет, так на тебе – кисет! Запропастился куда-то, Хвать-похвать, пропал и след. Потерял и двор и хату. Хорошо. И вот – кисет. Кабы годы молодые, А не целых сорок лет… Потерял края родные, Все на свете и кисет. Посмотрел с тоской вокруг: – Без кисета, как без рук. В неприютном школьном доме — Мужики, не детвора. Не за партой – на соломе, Перетертой, как костра. Спят бойцы, кому досуг. Бородач горюет вслух: – Без кисета у махорки Вкус не тот уже. Слаба! Вот судьба, товарищ Теркин. — Теркин: – Что там за судьба! Так случиться может с каждым, — Возразил бородачу, — Не такой со мной однажды Случай был. И то молчу. И молчит, сопит сурово. Кое-где привстал народ. Из мешка из вещевого Теркин шапку достает. Просто шапку меховую, Той подругу боевую, Что сидит на голове. Есть одна. Откуда две? – Привезли меня на танке, — Начал Теркин, – сдали с рук. Только нет моей ушанки, Непорядок чую вдруг. И не то чтоб очень зябкий, — Просто гордость у меня. Потому, боец без шапки — Не боец. Как без ремня. А девчонка перевязку Нежно делает, с опаской, И, видать, сама она В этом деле зелена. – Шапку, шапку мне, иначе Не поеду! – Вот дела. Так кричу, почти что плачу, Рана трудная была. А она, девчонка эта, Словно «баюшки-баю»: – Шапки вашей, – молвит, – нету, Я вам шапку дам свою. Наклонилась и надела. – Не волнуйтесь, – говорит И своей ручонкой белой Обкололась: был небрит. Сколько в жизни всяких шапок Я носил уже – не счесть, Но у этой даже запах Не такой какой-то есть… – Ишь ты, выдумал примету. – Слышал звон издалека. – А зачем ты шапку эту Сохраняешь? – Дорога. Дорога бойцу, как память. А еще сказать могу По секрету, между нами, — Шапку с целью берегу. И в один прекрасный вечер Вдруг случится разговор: «Разрешите вам при встрече Головной вручить убор…» Сам привстал Василий с места И под смех бойцов густой, Как на сцене, с важным жестом Обратился будто к той, Что пять слов ему сказала, Что таких ребят, как он, За войну перевязала, Может, целый батальон. – Ишь, какие знает речи, Из каких политбесед: «Разрешите вам при встрече…» Вон тут что. А ты – кисет. – Что ж, понятно, холостому Много лучше на войне: Нет тоски такой по дому, По детишкам, по жене. – Холостому? Это точно. Это ты как угадал. Но поверь, что я нарочно Не женился. Я, брат, знал! – Что ты знал! Кому другому Знать бы лучше наперед, Что уйдет солдат из дому, А война домой придет. Что пройдет она потопом По лицу земли живой И заставит рыть окопы Перед самою Москвой. Что ты знал!.. – А ты постой-ка, Не гляди, что с виду мал, Я не столько, Не полстолько, — Четверть столько! — Только знал. Ничего, что я в колхозе, Не в столице курс прошел. Жаль, гармонь моя в обозе, Я бы лекцию прочел. Разреши одно отметить, Мой товарищ и сосед: Сколько лет живем на свете? Двадцать пять! А ты – кисет. Бородач под смех и гомон Роет вновь труху-солому, Перещупал все вокруг: – Без кисета, как без рук… – Без кисета, несомненно, Ты боец уже не тот. Раз кисет – предмет военный, На-ко мой, не подойдет? Принимай, я – добрый парень. Мне не жаль. Не пропаду. Мне еще пять штук подарят В наступающем году. Тот берет кисет потертый, Как дитя, обновке рад… И тогда Василий Теркин Словно вспомнил: – Слушай, брат. Потерять семью не стыдно — Не твоя была вина. Потерять башку – обидно, Только что ж, на то война. Потерять кисет с махоркой, Если некому пошить, — Я не спорю, – тоже горько, Тяжело, но можно жить, Пережить беду-проруху, В кулаке держать табак, Но Россию, мать-старуху, Нам терять нельзя никак. Наши деды, наши дети, Наши внуки не велят. Сколько лет живем на свете? Тыщу?.. Больше! То-то, брат! Сколько жить еще на свете, — Год, иль два, иль тыщи лет, — Мы с тобой за все в ответе. То-то, брат! А ты – кисет…