Читать «Василий Блюхер. Книга 1» онлайн - страница 70

Далеко за городом — станицы с чужеземными названиями, невесть откуда занесенными на исконные русские земли.

— Далече едешь? — спрашивает на Меновом дворе оренбургский казак другого.

— В Париж за сеном. А ты?

— А я в Берлин за овсом.

Неподалеку от особняка Гладких, в хибарке машиниста Иванова, у которого поселился с фальшивым паспортом питерский большевик слесарь Изашор, собираются втихомолку несколько рабочих. О чем беседуют — великая тайна до поры до времени. Когда в столице вспыхнула революция и гул ее докатился до Троицка, то Изашор, столяр Щибря, наборщик Шамшурин, маляр Попов и старый большевик Сыромолотов сумели поднять рабочих на борьбу и были избраны в Совет.

Собрался народ на площади у городской больницы, депутаты рассказывали про наказ Ленина, и вдруг откуда ни возьмись две сотни казаков на лошадях стали окружать площадь. В схватку вступили солдаты. Казаки повернули на Оренбургскую улицу в надежде поживиться. Подъехали они к спиртоводочному заводу, убили охранника, открыли ворота. За ними погнались солдаты. Началась стрельба, на булыжник заводского двора упали убитые и раненые.

Потом из Челябинска приехали кадеты и эсеры, собрали городской народ, станичных атаманов, кулаков и стали поносить большевиков, от них, мол, все зло. Один кадет, такой солидный господин в очках, прямо сказал:

— Землю крестьянам бесспорно надо дать, но за выкуп.

В зале сидели и большевики. Сыромолотов толкнул плечом Щибрю и прошептал:

— Задавай вопросы.

Щибря поднялся с места и, прикидываясь простачком, спросил:

— Скажить мне, господин хороший, откуда у Лерха, Переслухина и Бобринского тысячи десятин земли?

Кадет задумался, а потом бойко ответил:

— Они ее заслужили, голубчик.

— Чим?

— Чим? — передразнил кадет. — Заслужили на военной службе.

— Як же так, — не унимался Щибря, — мий дид служив в армии двадцать пять рокив, а земли ему дали всего-навсего три аршина писля смерти.

Тут кадет не выдержал:

— Вот видите, граждане, это настоящий подстрекатель.

Кто-то из толпы крикнул:

— Ты как попал к нам в Троицк?

Щибря не выдержал и пошел к трибуне. В президиуме смутились. Атаманы кричат: «Убирайся отсюда, хохол». Большевики трубят: «Дайте слово простому рабочему». Шум, гам. Председатель зазвонил в колокольчик, но все же дал Щибре слово. Посмотрел столяр на сидевших в зале, отыскал глазами атамана, что обидным словом обозвал, и говорит:

— Вот тот чоловик спрашивал, як я попав в Троицк? Дозвольте рассказать. Батько мий — тоже столяр. В семье нашей було тринадцать душ. В седьмом року моего батька, маты, мене та сестру Анисью арестовали, сказали — за аграрное подстрекательство — и посадили в Лукьяновскую тюрьму, що в Киеве. Ни я, ни батько не знали, що это за аграрное подстрекательство, с чим его кушают. Батька в тюрьме замордовали, а нас отправили в челябинскую тюрьму, а оттуда в станицу Усть-Уйскую. Девять маленьких моих братив и сестер оставили на голод. Четверо умерли сразу. Как отбыл я свой срок, так получил разрешение в Троицк на строительство железной дороги.

В зале мертвая тишина. Щибря тоже умолк на минуту и, обернувшись к кадету в очках, продолжал: