Читать «Василий Блюхер. Книга 1» онлайн - страница 57
Фабиан Абрамович Гарин
— Уведите арестованного!
— Есть увести!
На другой день Курбатов и арестованные офицеры дали подписку и были отпущены на свободу.
Едва сошел снег на полях, как с Каспия потянул теплый ветер. На высоких берегах Волги земля под вековыми лесами парила. Еще шелестела под ногами прелая листва, еще на рассвете кое-где блестели пятна инея, но природа уже пробуждалась к жизни.
Омытые первыми дождями леса расправили ветви и раздались вширь. В мае зацвела черемуха, пряный запах ее дурманил. Волга горделиво понесла тяжелые воды. С полей доносился терпкий запах свежей земли.
Василий вышел на берег. Над рекой раскинулось просторное, свежее, чуть подсиненное небо. При виде этой красоты ему стало грустно: покинув деревню мальчонкой, он почти не знал ее. Величественные закаты и восходы солнца он по-настоящему наблюдал только на фронте. С фронта же хорошо помнил осенние нудные дожди на протяжении всей ночи, а утром все, пропитанное влагой, темнело и тяжелело. С оголенных ветвей, шурша, падали капли, — казалось, деревья плакали, мечтая о солнце, которое поможет им одеться в листву. Он помнил и пахнущий хвоей лес, в котором приятно было вязнуть, и тот же снег, но уже пористый, в грязных точечках, холодивший ноги и спину в сырых окопах.
Теперь красавица Волга, река надежд, вызывала в нем прилив сил, и он вспомнил стихи о Волге своего земляка Некрасова, которые проникновенно читал Нагорный:
Он вспомнил рассказы отца про тяжелую жизнь тех, кто строит тихвинки и полулодки, про мужиков, которые готовы были за два пятиалтынных работать от зари до зари, вспомнил как уже о прошлом России, и от этого стало радостней на душе.
«Волга! — вздохнул он полной грудью, глядя на могучую реку. — Теперь тебе придется кормить много людей, и ты не услышишь больше о себе грустных песен. Веселье, задор, молодость придут на твои берега».
Как Василий ни радовался весенней Волге, запахам земли и леса, но его тянуло на завод, к станкам. Он без сожаления расстался бы с солдатским комитетом и пошел бы на Трубочный. Еще в госпитале он знал, что ему никогда больше не быть в армии, и радовался этому. В памяти часто возникал кровавый день на Дворцовой площади, тяжелые бои на фронте, смерть товарищей по роте.
Он медленно брел в раздумье по высокому берегу. Нет, на одиночество он не мог пожаловаться, повсюду встречались верные друзья: в Казани Нагорный и Кривочуб, сейчас товарищи по полку, в горкоме опытные большевики. Но хотелось чего-то своего, интимного и прочного, а суровое время требовало полной самоотдачи.
Приглашенный Куйбышевым на заседание горкома, Василий, слушая выступления товарищей, приободрился, стал лучше понимать, что надо делать, к чему готовить себя и солдат. Куйбышев рассказал о поездке в Питер на Седьмую Всероссийскую конференцию большевиков.
