Читать «Василий Блюхер. Книга 1» онлайн - страница 28

Каждый час приносил новые события. Забастовали рабочие арсенала, машиностроительного заводи «Феникс», Невской ниточной мануфактуры, чугунолитейного Пульмана, Старо-Сампсониевской фабрики, В морозный день шестого января, во время крещенского водосвятия на Неве, в честь рождения наследника Алексея одна из салютовавших пушек выстрелила по направлению к Иордани картечью, а не холостым зарядом. Что творилось! Министр внутренних дел Святополк-Мирский, сменивший убитого Плеве, испугался и два дня не выходил из дому.

В субботу днем рабочие узнали, что Гапон написал письмо Святополк-Мирскому и имел с ним свидание. Кто-то пустил слух, что Гапон провокатор, но к вечеру слух замер, потому что митрополит Антоний наложил на Гапона епитимью за то, что он возбуждает народ в тяжелое время. Ночью стало известно, что утром состоится манифестация.

Василий знал, что питерские рабочие бастуют, но в присутствии хозяина делал вид, что ему совершенно безразлично, что происходит и чем забастовка кончится. Он не вмешивался в разговоры хозяина с купцами, глядя на них с поддельным равнодушием.

— Всех бы смутьянов под ноготь, Фадей Фадеич, — говорил купец Моргунов, один из тех, кто был у Воронина на встрече Нового года, — иначе петрушка завертится. Помяните мое слово: товары в цене падут, и нам, купцам, полное разорение.

— В торговле застой, — соглашался Фадей Фадеевич. — Под ноготь можно взять десять, двадцать, даже сто смутьянов, но виданное ли дело, чтобы тыщи, десятки тысяч бастовали? Какой убыток заводчикам! Мильоны рублей! Ми-льо-ны!

— Я и говорю, что церемонятся. Гапона бы в кутузку, сто аспидов огреть розгами, сто на каторгу — все притихнут. И торговля пойдет своим чередом. Иначе всему торговому классу разорение. Чего бастуют, окаянные? Хлеба, что ли, у них нет? Прибавки хотите? Так говорите по-человечески с хозяевами. Кто может, тот даст. А то забастовка! Тьфу!

— Это дело тонкое, — возразил Фадей Фадеевич, — тут и фабриканты не без греха. Не надо доводить людей, чтобы бросали работу среди белого дня. Умный фабрикант знает, когда подбросить надбавочку к празднику, кого улестить, а кому и пригрозить, а они всех рабочих под машинку нулевым номером стригут. Теперь же сами страдают, и нам же накладно.

Василий слушал и рассуждал: «Моргунов просто слизняк, а Фадей Фадеич хитер. Умом понимает, что фабриканты виноваты, но юлит, о себе печется».

Про смуты знала и Настенька, но для нее это было чем-то далеким и совершенно непонятным. Луша была в растерянности: рабочих жалко, помочь им надо, но стрелять в господ и бунтовать не дозволено.

Сеня рассуждал прямолинейно, с точки зрения своих маленьких личных интересов.