Читать «В памяти и в сердце (Воспоминания фронтовика)» онлайн - страница 86

Итак, я — комиссар батальона. Нахожусь на самой передовой. Своей новой должностью доволен. И вдруг новость: в армии введено единоначалие, институт комиссаров упразднен. Месяца за два до этого вся армия надела погоны, постепенно стало внедряться старое слово «офицер». У меня вместо трех кубиков, которые были на петлицах, на погоне — три маленькие звездочки. И звание у меня теперь не политрук, а старший лейтенант.

Весть об упразднении института комиссаров для меня была столь неожиданной, что я растерялся. Ведь я только что приехал на фронт, только что вступил в должность комиссара, был полон желания развернуть политическую работу среди солдат, готовить их к новым сражениям. Позади величайшая в истории Сталинградская битва, закончившаяся нашей победой. Рассказывать солдатам было о чем, и вдруг ни политруки, ни комиссары армии, оказывается, не нужны: весь политсостав переквалифицируется в командный. Бывшие политруки рот и комиссары батальонов станут командовать пехотой, артиллерией и танками. Нужно только научить их, подготовить к новой, довольно ответственной работе. Так оказавшиеся не у дел политработники вынуждены были попрощаться со своими товарищами, оставить передний край, окопы и блиндажи и ехать в глубокий тыл. Лично я в конце мая был направлен в Подмосковье. Тут нас собралось довольно много. У большинства ордена и медали, нашивки о ранениях. И погоны кое у кого не с одним, а с двумя просветами. Словом, люди, повидавшие войну. Ищу среди них знакомых, в первую очередь кого-нибудь из тех, с кем учился в городе Спасске. Присматриваюсь к лицам. К сожалению, ни одного ранее мне известного.

И вот нас построили. Началась перекличка. Незнакомые русские, украинские, грузинские, армянские, казахские фамилии. И вдруг слышу и ушам не верю: Илюхин, Филатов. Я в восторге: мои друзья здесь! С Илюхиным я подружился еще по пути в Спасск; мы с ним из одной 356-й стрелковой дивизии. Все месяцы учебы провели рядом. Потом расстались. И вот судьба опять нас свела. Значит, снова Илюхин будет рядом со мной, рядом будут стоять наши койки, вместе будем ходить в столовую словом, все будет так, как было в Спасске. После построения бегу искать своего друга. Нахожу, но не друга, а его однофамильца. Разочарование было велико. То же самое произошло и с Филатовым. Филатов, да не тот. Слишком много на Руси людей с подобными фамилиями... Так я и не встретил здесь своих старых знакомых.

В тот же день нас стали приглашать на собеседование. Дошла очередь и до меня. Разговаривал со мной майор. Годами намного старше меня. И, по всему видать, довольно опытный. Увидев на моей груди нашивки о ранении, спрашивает:

— Как раны, не болят? Не беспокоят вас?

— Нет, не болят, — отвечаю, — чувствую себя хорошо.

Майор еще раз внимательно посмотрел на меня:

— Если мы вас направим в авиационное училище? На боевых самолетах летать будете.

Об авиации я знал довольно мало, самолетов почти не видел, близко от них не стоял. О гибели летчиков, как они горят, разбиваются, в газетах читал. Знал фамилии летчиков, погибших в первый год войны: Гастелло, Талалихин. Представлял себе их страшную смерть и содрогался. Однако на вопрос майора ответил: