Читать «В открытом море(изд.1965)-сборник» онлайн - страница 5
Петр Иосифович Капица
И опять впустую: за кормой лишь оседала водяная пыль и убегали возникающие воронки.
Осмелев, мы начали носиться вперед и назад, будоража бухту ревом моторов.
И каждый раз, когда катер пролетал мимо буйка, сердце мое то холодело и замирало, то бешено колотилось, и мне от этого трудно было дышать.
Я находился рядом с Пуховым на мостике. Он стоял за телеграфом, широко расставив ноги, сжимая в зубах погасшую трубку, и, казалось, улыбался краешком бледного рта. Только мелкие капли пота на его обветренном, почти белобровом лице выдавали волнение. Но это видел лишь я. Старшинам и матросам казалось, что командир ведет катер с обычной лихостью.
После одиннадцатого пробега мы, наконец, пробудили механизм неподатливой мины, лежащей на дне. От сотрясения и сильной воздушной волны матросы попадали на палубу. Но быстро оправились и вновь заняли свои места.
Уши словно заложило ватой. Мы почти не слышали голосов друг друга и объяснялись жестами, как глухонемые.
Наши надежды на скорость хода оправдались. Мы так же удачно ускользнули от вихревого столба воды, поднятого второй миной, взорвавшейся на четырнадцатом галсе .
Оставалось еще три. Работать становилось все опаснее, так как разыгравшиеся волны замедляли ход.
Мы чувствовали, что со всех вышек и кораблей с тревогой следят за нами. У Графской пристани виднелись красные кресты машин скорой помощи. У памятника погибшим кораблям показалась «каэмка» —дежурный рейдовый катер, готовый, в случае необходимости, немедленно прийти на помощь.
Третья мина взорвалась на пятом галсе и так близко от катера, что нас обдало горячим ветром. Невдалеке от борта выросло огромное водяное дерево. Оно с треском надломилось и рухнуло широкой вершиной на палубу. Это был какой-то ревущий водопад, хлынувший с высоты на наши плечи.
Вцепившись за поручни, мы с Пуховым едва удержались на мостике.
Тяжелый поток сбил с ног стоявшего рядом с нами сигнальщика и отбросил к трапу. Рулевому рассекло губу сорвавшимся с «подушки» компасом. Матросов раскидало по палубе. Многие из них получили ушибы и ссадины. А одного из мотористов вынесли наверх в полуобморочном состоянии. Он ударился затылком о выступ воздушной магистрали и не мог больше стоять на вахте.
С вышки штаба сигнальщик замахал флажками. Оттуда запрашивали: не нуждаемся ли мы в перерыве?
«Благодарю, не нуждаюсь. Работу закончу», — ответил Пухов. Он был упрям.
Сменив пострадавших вахтенных, мы снова запустили моторы и пошли к двум оставшимся «донкам».
Минут сорок катер понапрасну утюжил фарватер. Взрывы больше не сотрясали воздух. Начали закрадываться сомнения: правильно ли помечены места падения мин? Может, они погрузились на дно дальше или ближе. Ведь буйки ставились в темноте, «на глазок», ошибка возможна на десятки метров.
Июньское солнце накалило палубу. Во рту пересохло, ноги дрожали. Мы изнывали от жары и напряжения и все же не хотели сдаваться — упорно продолжали ходить то левее, то правее буйков.
И вот почти перед обедом, когда нам был передан категорический приказ — «в двенадцать вернуться на место стоянки», в кипящей за кормой струе, наконец, взорвалась одна из неподатливых мин. По днищу катера как бы ударило тяжелым молотом. Корму «морского охотника» подкинуло так, что оголились винты, а нос глубоко зарылся в волны.