Читать «В одно прекрасное детство» онлайн - страница 23

Мне, конечно, тут же захотелось до всего дотронуться и всё покрутить, но дядя Толя остановил меня:

— Пожалуйста, ничего не трогай, он сам поедет, когда нужно.

— А гудок? — спросил я.

— Молодец! — похвалил Дуров. — А я от волнения чуть не забыл про гудок. Гудок в паровозе — это самое главное! Как только дёрнешь за эту верёвку, паровоз сразу загудит. Понял?

Ну конечно, я всё понял! Я даже хотел тут же попробовать погудеть, но Дуров сказал:

— Подожди, успеешь. А теперь запомни: когда я тихонько крикну тебе на манеже: «Салют!», ты повернёшь этот маленький рычажок. Понял?

— Понял, — поспешил ответить я, хотя там было много разных рычажков и я не совсем понял, на какой из них показал мне Дуров.

Потом ты узнаешь, что из-за этого приключилось, но сейчас вокруг было столько интересного, что я даже не обратил никакого внимания на какой-то там рычажок.

Я глазел по сторонам и уже не очень жалел, что не попал на представление. Зритель там сидит себе спокойненько на своих местах и даже не подозревает, что в это время в цирковых коридорах — за кулисами — идёт напряжённая работа, подготовка к представлению: надевают на цирковых лошадей яркие, праздничные сбруи, до блеска натирают цирковые велосипеды, фокусники готовят свои удивительные чудеса, а канатоходцы проверяют свои канаты.

В это же время, наверное, досыта кормят львов, тигров и других хищников, чтобы во время представления, на манеже, им даже в голову не пришла мысль закусить своими дрессировщиками.

Здесь, за кулисами, я увидел даже больше, чем мог бы увидеть, сидя на своём месте в зрительном зале.

Но тут все забегали, заволновались — начиналось выступление Анатолия Анатольевича Дурова.

— Будь молодцом! — сказал он мне, — Жду тебя на манеже!

Анатолий Анатольевич широко заулыбался, потому что перед зрителями он всегда появлялся только с улыбкой, и вышел от нас на освещённый манеж. И тут же мы услышали оттуда радостные аплодисменты — это зрители здоровались со своим любимым артистом.

Ой!.. Мне становилось то холодно, то жарко, ведь через минуту должен буду выехать на паровозе и я…

Мама стояла рядом и то бледнела, то краснела — она волновалась больше Дурова, больше папы и даже больше меня, она волновалась больше всех.

— Наш сын уже, кажется, пахнет обезьянкой, — пошутила мама от волнения.

— Пустяки! — Папа тоже волновался. — Вечером отмоем все запахи. Ототрём!

Откуда-то издалека раздался голос:

— Давайте железную дорогу!

У паровоза тут же появился какой-то чумазый, деловой парнишка, который больше всех понимал в технике. Он стал поворачивать какие-то краники — одни отворачивал, а другие заворачивал.

Мне стало страшно, но я не заплакал, потому что знал: машинисты не плачут, — и мы покатились по какому-то тёмному коридору.

Тут чумазый деловой парнишка повернул какой-то последний краник и весело крикнул: — Ну, Петька, не бойся! Гуди побольше, машинист! Счастливого пути!

Я дёрнул за верёвку, паровоз загудел, и из тёмного коридора мы выкатились на освещённый манеж.

Глава семнадцатая.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!