Читать «В моем погребе кто-то живет» онлайн - страница 4

   Я недоумевал, как она могла показаться мне вчера изможденной, несчастной… некрасивой? В ее облике было что–то неуловимо светлое и радостное. Как давно я не испытывал нормальной человеческой радости!

   Рассыпанные по полу камни завораживали. Необычные и яркие, они как будто пытались затянуть меня в иное измерение.

  - Лу, но я не могу… Я даже не знаю, сколько они стоят.

   Вряд ли дорого, я слышал, что в Идар–Оберштайне такие можно купить за пару евро. Но, не брать же плату с человека практически нищего?

  - Их нельзя продавать, - возразила Лу, - Самоцветы можно только дарить, запомни, Алекс. Иначе они потеряют силу.

  - Ну, хорошо, - сдался я, и, чтобы не обидеть ее, взял один камешек. Тот, что посчитал самым дешевым - розовый кварц.

  

   Ложась спать, я положил его на прикроватную тумбочку. И даже сквозь сомкнутые веки видел, как он мерцает в темноте бледно–розовым. Он заползал в мои сны, растворялся в них, растекался ароматным цветочным нектаром. Пробирался в сердце и распускался там тонкими лепестками огня.

   Мне грезились странные вещи. Будто мы с женой пьем на веранде чай из лепестков лотоса, а вокруг бушует летнее разноцветье: маки, ирисы, анемоны, огромные золотые шары. А Анна–Мари и не Анна–Мари вовсе, потому что волосы у нее рыжие и притягивают солнечный свет. И вдруг все оживает, превращается в рой блестящей мошкары - и веранда, и сад, и узкая, оплетенная клематисом лесница. И разлетается… а мы оказываемся в пустоте, невесомые и счастливые, как пушинки одуванчика в июньском небе.

   Когда я проснулся, то понял, что люблю Лу.

  

  День шестой

  

   Счастье бывает разным. Бывает, как глоток горячего вина в рождественскую ночь, обжигающим и терпким. Или как беззаботная птичка–колибри, порхающая с цветка на цветок. А бывает, как монетка, которую стыдливо прячут в ладонях от чужих глаз. Опасаются, что другие украдут ее, отнимут или осудят.

   Я скрывал Лу ото всех не потому, что боялся осуждения. Если бы не чужой ребенок, которого носила моя жена, не живой комочек света, такой уязвимый и слабый… я бы взял мою любимую и сбежал с ней в заколдованный город Идар–Оберштайн. Туда, где камни растут в земле, наливаясь ее соками и разгораясь в темноте невиданными красками. Мы ходили бы в церковь на скале, где бледно–желтый песчаник сочится целебной водой. А по вечерам гуляли бы по улицам, скользким от белого света фонарей, среди лотков, выставленных перед дверями ювелирных магазинов. А на лотках - малахит, яшма, аметист, сердолик, лазурит, агат, горный хрусталь… Камни яркие, отшлифованные, оправленные в мельхиор и серебро, но давно утратившие свою волшебную силу.

   Нет, Лу, прочь! Прочь из этого мира, где на каждом углу продают то, что нельзя продавать за деньги: самоцветы, любовь, совесть, жизнь. Сядем в поезд и будем ехать долго–долго, сквозь темноту и летящие навстречу огни, пока не приедем на самый край земли.

  - Она родит, и мы уедем прочь отсюда… все равно куда. Куда–нибудь, где нас никто не знает. Оставлю ей дом, пусть живет здесь, сколько хочет… мне ничего не нужно.