Читать «В Крыму (Из записок военного корреспондента)» онлайн - страница 47

В дзоте был патефон и к нему одна пластинка: «Песни о Родине». Бойцы не жалели на немцев патронов, в передышку делили паек, а кто-нибудь говорил:

— Заведи-ка песню!

Старый патефон, который бог весть как попал в дзот, звенел, и иголки точили на диске.

Быков стал мечтать о Севастополе. Ему хотелось освободить этот город и землю, в которой был дзот, и в нем звучала «Песня о Родине». Быкову казалось иногда, что Лаптев знает что-то большее, чем он, хотя он был лучшим пулеметчиком, и Лаптев у него учился. Это большее: боевой путь — от Севастополя и вновь к нему через керченский десант.

Бойцы-десантники каждый день вели бои. Тогда они шли за высоту 133,3, которая угрюмо возвышается над полем, изрытым воронками. Керчь была в руках немцев, они напрягали усилия, чтобы удержать ее и сбросить десант в море.

Быков поддерживал атаку высоты 133,3.

Он перебежал со своим «Максимом» вперед и установил его в траншее, в которую одной гусеницей уткнулся полуобгоревший немецкий танк.

Потом Быков послал двух своих бойцов за патронами.

Он остался один, с «Максимом» и шестью коробками пулеметных лент. Он не знал, что сейчас будет немецкая контратака. Никто еще не знал этого.

Немцы показались густой цепью. И Быков вдруг понял, что начинается самый серьезный бой в его жизни.

«Максим» Быкова заработал, и первая цепь немцев залегла. Начали рваться немецкие мины — около самой траншеи. От прямых попаданий она кое-где обвалилась.

Быков с трудом пробрался в другой край траншеи, и снова немцы залегли под ливнем стрекотавших пуль, едва поднявшись. Тогда показалась вторая цепь. Но Быков не подпустил ее к первой, которая лежала.

Быков стрелял, а немцы теперь перебирались ползком, и Быков внезапно оборвал очередь, когда увидел, что у него осталось три ленты.

Он ждал, что немцы поднимутся. Но опять начали рваться мины. Все чаще и чаще. Разрыв — и тонко поют осколки.

В это время Быков свернул самокрутку и закурил. Он курил и прижимался к траншее, когда выла и шипела мина, и поглядывал на немцев, которые ждали конца минометного налета.

Быков знал, что к нему в траншею никто не сможет пробраться. К нему действительно посылали трех бойцов с патронами, но они не прошли.

Где сейчас Лаптев? Он был в резерве командира батальона. Где он сейчас?

Ну, вот. Обе цепи, больше трехсот немцев, поднялись. Идите, зеленые гадюки! Строчите из автоматов! Идите ближе. Быков припал к «Максиму» и ждал. Он хотел, чтобы они перестали его бояться. Он хотел, чтобы они совсем перестали его бояться и подошли ближе. Тогда он их встретит. Вот они уже выпрямились. Они бегут. Что же, Быков, ты совсем не будешь стрелять!

Огонь — неожиданно, как грозовой ливень. «Максим», теперь твое слово! Мы не пропустим их.

Быков все время сохранял хладнокровие. Он не подпустил немцев на бросок гранаты. Страшным огнем в упор он разорвал их цепь на клочки, немцы начали падать— мертвые, другие повернули и кинулись бежать, но тоже падали, им негде было укрыться, Быков расстреливал их, и какой-то немецкий офицер кричал и кричал, собирая уцелевших солдат.